– Хорошо, – с заметным облегчением улыбнулась женщина. – Завтра, как только зайдёт солнце, за тобой придут. Просто жди. Остальное я сделаю сама. Здесь тебя будут ждать вода и еда. Но прийти ты должен будешь один. Не бери даже слугу. Мы можем позаботиться о своём госте сами. А теперь идите.

Поднявшись, друзья вышли из пещеры, и приводивший их сюда воин снова повёл их по путаным переходам города.

– Вот уж не думал, что они от тебя такое потребуют, – тихо сказал Костя, нарушив молчание.

– Ты только не треплись. Не самое почётное задание досталось, – проворчал Гриша.

– Ну, это как посмотреть, – усмехнулся Костя. – Тебе ведь целое племя спасти предстоит.

– Пошути мне ещё, – рыкнул парень. – Учти, проболтаешься, наживёшь врага на всю жизнь.

– Всё, всё, я могила, – вскинув руки, пообещал Костя. – Но что мы остальным скажем? Два месяца просто так тут торчать не шутка.

– Скажешь, что я выясняю, как к тому лабиринту подобраться. И ничего больше. Про врага я не шутил, – отрезал Гриша и решительно зашагал дальше.

* * *

Следующие три недели слились для парня в одну нескончаемую ночь. Днём, отоспавшись, он выходил из пещер и принимался изнурять себя тренировкой, на которую сбегались посмотреть почти все обитатели города. Даже мрачный после проигрыша Аль-Хасани, глядя на умение Гриши владеть оружием, только одобрительно цокал и уважительно кивал. А в парня словно бес вселился.

Каждый раз, заводя пляску казачьего спаса, он уходил в её ритм с головой, отключаясь от внешнего мира полностью. Казаки, любуясь этим зрелищем, только завистливо вздыхали и принимались пробовать изобразить нечто подобное, но в итоге, плюнув, стыдливо убирали оружие. То, чему учатся с молодых ногтей, просто так не выучишь. Ильяс с Костей, пару раз посмотрев на это представление, мрачно переглянулись и больше к парню в момент тренировки не совались. Котэ вообще старался всё последнее время держаться от Гриши подальше.

Но каждый раз всё заканчивалось одинаково. Знахарка выходила из пещеры и, дождавшись, когда Гриша закончит тренировку, за руку уводила его обратно. Однажды, в очередной раз увидев его мрачную, нахмуренную физиономию, женщина не удержалась и, усадив его за стол, устало спросила:

– Что тебя мучает? Отчего ты всё время такой мрачный?

– Не важно, – отмахнулся парень.

Переводивший её слова Костя покосился на Гришу и, не удержавшись, от себя добавил:

– Гриш, ты лучше скажи сразу, если чего не так. Они ведь стараются, как могут.

– А как бы ты сам себя чувствовал, если б знал, что твои дети будут жить на краю земли, в голой пустыне, и никогда не узнают, кто их отец? – зло бросил парень, сжимая кулаки.

– Так вот что тебя мучает, – кивнула знахарка, выслушав перевод. – Тогда послушай меня внимательно. Среди женщин, которых присылают к тебе, не было девственниц. Думаю, ты это заметил. Все они вдовы, и любая из них станет желанной невестой, если родит сына от воина первой крови. Это будет означать, что Господь благословил её чрево. А твои дети станут детьми нашего народа. И поверь, любой, кто посмеет сказать, что это не так, сам станет изгоем. Ты настоящий воин и доказал это. А родить сына от воина первой крови – честь.

– И чем же я доказал, что я воин? – криво усмехнулся Гриша.

– Своими тренировками. Так владеть саблей никто из нашего племени не умеет. Аль-Хасани при всех сказал, что благодарит Бога, что ты вызвал его на поединок без оружия. А это не просто слова. Он первый воин нашего племени. Прошу тебя, успокойся. Не изводи себя попусту.

– Я дал слово и сдержу его, остальное только мои заботы, – буркнул парень и, поднявшись, вышел.

– Не сердитесь на него, почтенная, – быстро заговорил Костя. – В его роду не принято оставлять детей без помощи отца. Он так воспитан.

– Знаю, – устало вздохнула женщина. – Он старой крови, но вырос не так, как привыкли растить – своих детей мы. И от этого ему больно. Но у нас нет другого выхода. Будь среди вас ещё кто-то старой крови, всё было бы проще.

– А что такое эта самая старая кровь? – осторожно спросил Костя.

– Посмотри на своего друга, и всё поймёшь, – отмахнулась знахарка.

– Смотрю. Но не понимаю, – признался Костя, разведя руками.

– Чем он отличается от всех остальных? – повернулась к нему женщина.

– Пожалуй, только цветом глаз, – подумав, ответил Котэ.

– Ты из тех, кто смотрит, но не видит, – скривилась знахарка. – Он знает гораздо больше, чем любой другой, хотя никто его этому не учил. Это дано ему от рождения. Он умеет чувствовать то, чего не чувствует обычный человек. Неужели ты этого не замечал?

– Вы говорите про его умение предчувствовать опасность? – сообразил Костя.

– Это только маленькая часть того, что ему дано, – вздохнула знахарка, грустно кивнув. – Он может гораздо больше, но его некому научить. Он знает это и не может исправить. И это знание начинает сжигать его изнутри.

– Но вы сказали, что, пройдя лабиринт смерти, он научится, – вспомнил Костя слова, сказанные самой женщиной.

– Я не помню, что говорила тогда, – нехотя призналась знахарка. – Иногда Господь допускает меня до прозрения будущего, и тогда я начинаю говорить. Но что именно говорю, для меня самой остаётся тайной. Я не помню собственных слов. За меня говорит ангел.

– Да. Ангел, – задумчиво повторил Костя. – Но как я… как мы можем помочь парню? Как спасти его от того, что, как вы сказали, сжигает его?

– Вы не можете ему помочь, – покачала головой женщина, и на глазах её блеснули слёзы.

– Что с вами? – вскинулся Костя. – От чего вы плачете?

– Я боюсь за него. Лабиринт смерти – это не просто название. Это место смерти. Если он пойдёт туда, то может умереть, а если не пойдёт, то вскоре сгорит сам. И так и эдак смерть на его пути. Мне жаль мальчика. Людей старой крови становится всё меньше. Скоро мы все исчезнем.

– Вы все? Вы хотите сказать, что всё ваше племя – это люди старой крови? – растерянно спросил Костя.

– А ты этого так и не понял? – усмехнулась знахарка. – Да, мы племя старой крови. Здесь всегда кочевало несколько таких племён. Но с каждым годом их становится всё меньше.

– Значит, выхода нет? – замогильным голосом спросил Костя.

– Всё в руках Божьих, – ответила женщина. – Ступай. Мне пора заняться делом.

Понимая, что и так нарушил все местные запреты, Костя поднялся и вышел из пещеры знахарки. Добравшись до лагеря, он устало присел на верблюжье седло у входа в палатку и уставился на горизонт долгим, бездумным взглядом. Сказанное знахаркой не выходило у него из головы. Молодой, полный силы умный парень должен умереть только потому, что какое-то странное знание будет жечь его изнутри. Но если он попытается это исправить, то всё равно может погибнуть. Но почему? Зачем? Кому нужна эта смерть? Подошедший к нему унтер Елизар, присев рядом прямо на песок, негромко откашлялся, привлекая к себе внимание, после чего тихо спросил: