– Ах ты воришка! – закричал Питер.

Бросившись вперед, поднимая за собой тучу брызг, он пересек ручей. В эту минуту он позабыл и об Ульфгере, и о его эльфах-убийцах. От изумления глаза Сприггана чуть не вылезли из орбит. Испуганный, он сорвался с места и помчался прочь.

В густом подлеске Питер быстро потерял его из виду. Он начал всматриваться в опавшую хвою, отыскивая следы гоблина, и так увлекся, что не заметил подкравшихся сзади.

Услышав тихий хруст опавших сосновых игл, Питер обернулся. Он ожидал увидеть Сприггана, но вместо гоблина увидел копье, летящее прямо ему в грудь. Питер отпрянул назад. Копье просвистело мимо, оставив зарубку на его плече, и упало на землю посреди узкой тропки. Питер упал, кувыркнулся через голову, тут же вскочил и инстинктивно кинулся бежать, но в следующую секунду замер на месте. Их было трое – двое эльфов, а третий… Из-за него-то Питер и остановился.

Широкоплечий, широкогрудый, он возвышался над эльфами, точно башня, и превосходил в росте даже большую часть мужчин из тех, которых Питеру когда-либо доводилось видеть, но главное – глаза. Они и удержали Питера. Этих темных угрюмых глаз он не смог бы забыть никогда.

– Ульфгер, – прошипел Питер, не понимая, как этот рослый мальчишка превратился в такого громадного, звероподобного мужчину.

Ульфгер, стоявший перед ним, щеголял острой бородкой, завязанной узлом, и густыми темными бровями. На нем был красный с золотом мундир, украшенный вышитой на груди черной лосиной головой, черные кожаные штаны и сапоги до колен. На поясе, в ножнах, висел длинный палаш. Длинные волосы были расчесаны на прямой пробор и ниспадали на плечи, закрывая уши. «Точнее, не уши, а ухо», – подумал Питер.

Глядя на Питера, как человек, неожиданно откопавший на собственной грядке целый горшок золота, Ульфгер громко захохотал.

– Не может быть! Сам Аваллах прислал мне этот дар! И – ты только посмотри на себя! – он покачал головой и снова презрительно захохотал. – Все тот же жалкий сопливый щенок! Это все – человеческая кровь. Те, кому здесь не место, прокляты Аваллахом.

Повинуясь знаку Ульфгера, эльфы обнажили длинные кинжалы, шагнули с тропы в стороны и двинулись вперед среди деревьев.

Питер попятился, внимательно следя за эльфами и отыскивая путь к бегству.

– В тебе явно нет ни капли здравого смысла, – продолжал Ульфгер, – иначе ты давно покинул бы Авалон. Хотя, должен признаться, я очень рад, что ты здесь и все еще жив. В противном случае я был бы лишен удовольствия убить тебя лично.

Выхватив палаш из ножен, Ульфгер двинулся на Питера. От Питера не укрылось, как бугрятся под кожей гигантские мускулы, как легко, будто ничего не весящим прутиком, противник взмахнул тяжелым палашом. При виде всего этого Питер почувствовал себя маленьким и беззащитным и впервые в жизни пожалел о том, что никогда не повзрослеет. Вот бы и ему такую силищу…

– Заходите с флангов, – громоподобным басом крикнул Ульфгер, – берите его в клещи, не дайте ускользнуть! И помните: он – моя добыча! Я убью его сам!

Тут Питеру попалось на глаза копье, брошенное в него одним из эльфов. Оно лежало на тропе у самых его ног. Подцепив древко носком ноги, он подбросил копье вверх, поймал его в воздухе и что было силы метнул в Ульфгера.

Ульфгер, не моргнув и глазом, попросту отбил копье палашом.

– Прекрасно, – захохотал великан, – так даже интереснее!

Питер развернулся и бросился бежать. Он тут же потерял из виду эльфов, но знал, что они держатся рядом. За спиной, на тропе, слышался громкий топот Ульфгера. Сердце бешено стучало в груди. Питер вновь почувствовал страх – страх загнанного оленя. Страх был тем же самым, что и в тот день, когда люди гнались за Питером к Голлову холму, как будто с тех пор он не останавливался ни на минуту.

С одной стороны тропы лес поредел, и Питер увидел внизу, в крутом овраге за деревьями, болотце и заросли тростника. «Тростники, – подумал Питер. – В тростниках смогу оторваться». Свернув с тропы, он бросился к краю оврага. Один из эльфов прыгнул ему наперерез, и Питеру хватило времени только на то, чтобы с разбегу врезаться прямо в него. Эльф болезненно охнул. Столкнувшись, оба рухнули на землю. Питер, оказавшийся сверху, попытался вскочить, но эльф повис на нем, вцепившись в его руку. Вонзив большой палец ему в глаз, Питер высвободился и едва успел встать, как в живот ему угодил огромный черный сапог. Сильный удар поднял Питера в воздух и швырнул спиной о дерево. В ушах загремел смех давнего врага, перед глазами блеснула усмешка гиганта, и Ульфгер ударил его в лицо – прямо между глаз. Колени Питера подогнулись, он покачнулся и неловко осел на землю.

Ухватив Питера за волосы, Ульфгер поднес к его лицу зазубренное острие охотничьего ножа.

– Начнем, пожалуй, с уха?

Но Питер схватил его за руку и что есть сил впился в нее зубами. Хрустнул хрящ, рот наполнился кровью.

Ульфгер взвыл и отдернул руку, выпустив и Питера, и нож. Подхватив нож, Питер яростно взмахнул им перед собой. Ульфгер отпрянул назад и молниеносно обнажил палаш. Справа и слева от него встали эльфы с кинжалами наготове.

Слизнув кровь с большого пальца, Ульфгер бросил на Питера злобный взгляд.

– Довольно игр! – прорычал он.

Питер метнул в него нож. Лезвие отскочило от плеча Ульфгера, не причинив никакого вреда, но позволило Питеру выиграть секунду, в которой он так нуждался. Прыгнув к краю оврага, он покатился вниз и с треском вломился в заросли тростника. Подняв взгляд, он увидел, что эльфы боком, оскальзываясь на крутом склоне, спускаются к нему, а Ульфгер следует за ними.

Питер вскочил и с плеском кинулся в затянутые легкой туманной дымкой заросли, стараясь затеряться в лабиринте густых высоких тростников и неглубоких черных мочажин. Он пробивался все дальше и дальше, пока ругань Ульфгера не стихла вдали.

Туман сгустился, и вскоре Питер обнаружил, что не может понять, куда направляется – затеряться и в самом деле удалось на славу. Он продолжал идти вперед, и инстинкты не подвели: местность вокруг начала меняться, земля сделалась твердой и серой, тростник поредел. Но туман продолжал сгущаться, окружив Питера клубящейся серой стеной. Не видя вокруг ничего дальше чем на два десятка шагов, Питер остановился. Казалось, стоит сделать еще шаг – и он заблудится навсегда.

В голове гудело. Болезненно ныла распухшая от удара Ульфгера бровь. Каждый вдох отдавался в ребрах мучительной болью. Осторожно ощупав их, Питер поморщился: уж не сломаны ли? Туман надвигался со всех сторон, будто стремясь задушить его. Питер закрыл глаза, стараясь успокоиться и понять, что делать дальше, и вдруг почуял знакомый запах. Он потянул носом воздух. Да – слабый, едва различимый аромат медвяной жимолости и вешних вод…

«Владычица?»

Тут Питер почувствовал на груди что-то теплое и открыл глаза. Цепочка – вернее, звезда Мабона – замерцала, что-то слабо блеснуло в тумане, впереди. Приблизившись, Питер увидел прямо под ногами тонкую нить золотой пыльцы. Мерцающий золотистый след тихо, спокойно, точно ленивый лесной ручей, струился над осклизлой серой землей. Питеру тут же вспомнились слова Владычицы о ее собственном Тумане.