Второй залп меня уже не достал. Остаток дня я залечивал рану — благо, она не был глубокой. Лекарский навык отбирал очень много сил, поэтому я потратил половину оставшихся и так скудных запасов воды. Чтобы её пополнить — спутился в ближайший кратер и около двух часов копал при помощи кобуры от автомата яму в надежде, что соберётся хотя бы немного влаги.

Сырой грунт оказался на глубине метр с небольшим. До темноты набралось полстакана коричневой жижи, которую потом до полуночи фильтровал при помощи салфетки и двух консерв.

Решил не спать — отдышавшись, поев и подлечившись, шёл по темноте под полосатым небом.

Одиннадцатый день, шестое ноября. Преследования не было. В очередной раз сверился с компасом и включил мобильник. Датчик расстояния сократился на несколько миллионов километров по отношению к предыдущему значению.

Нет, это была какая-то очень загадочная ошибка матрицированного устройства, которую я на тот момент не раскрыл. Упорно я продолжал идти к своей цели, не зная, ни где эта цель, ни что она представляет.

Двенадцатый день. Дорога шла в гору, дышать стало сложнее, становилось холоднее. Снега почти не было, пару раз встречались небольшие корки наста на подветренных сторонах холмов, из которых удалось добыть поллитра воды.

Тринадцатый день. Осталось два сухпайка и немного вяленого мяса. Единая тропа распалась на обширный поток, похоже, что звери на горном плато стояли и кормились долго, хотя растительности толком не было.

Я долго не мог найти место для ночлега, наконец, нашёл что-то вроде кратера, приспособил из пакетов и картонок от сухпайков укрытие от ветра и приготовился спать, но перевернувшись на бок почувствовал, что я не один.

Изменившаяся гравитация подсказала мне раньше, чем органы зрения и слуха. В нескольких сотнях метров над головой висел, покачивая крыльями, дракон — чёрный, колючий, иглистый, не вполне похожий на знакомых мне.

— Здравствуй, уважаемый дракон, — попытался я активизировать свой навык…

В ответ был огненный смерч, забушевавший со всех сторон. Я лежал в своём укрытии, но ощущал себя внутри протуберанца звезды, беззвучно крича и чувствуя, что запекаюсь изнутри. Когда я открыл глаза, то понял, что всё это было лишь иллюзией, ментальным ответом, которым мне ответил на приветствие дракон. Его глотка была лишь немного приоткрыта, словно в злорадной улыбке, а секунду спустя он развернулся, взмахнул крыльями и скрылся из виду.

Снились кошмары вперемешку с Нинелью Кирилловной.

Девятое ноября — вокруг каменистая пустыня, еды осталось мало, мучает жажда, но я теплю до последнего. Я вглядываюсь в ночное небо, пытаясь разглядеть звёзды, замечаю пару неподвижных звёзд, а также крохотный каменистый спутник, пролетевший с запада на восток. Всё-то в этом мире неправильно, не по-людски. Интересно, есть ли здесь люди?

Десятое ноября, двенадцатое, четырнадцатое — и я доедаю последний сухпаёк, оставив лишь несколько волокон мяса. Воды тоже почти не осталось. Тропа пересекла русло высохшей реки, я остановился на день, чтобы пополнить запасы растопки, найти самую глубокую заводь, выкопать колодец глубиной два метра и набрать долгожданной воды.

Двадцатый день пути. Я решаю не спать и иду в полном забытье, не ем, экономлю силы, где-нибудь падаю, встаю, оживляю подмороженные конечности, делаю пару глотков воды — иду.

Ещё несколько дней — разум настолько обезумел, что перестаёт считать дни. Учитывая уменьшенную силу тяжести — я прошёл уже не менее тысячи километров. Нет, решаю я остатками разума: на обратный такой путь, даже если я найду здесь людей, я не решусь. Пусть лучше останусь и сдохну здесь, чем пойду обратно

В один из дней лишь спустя пару часов понимаю, что прошёл мимо полуразрушенного поселения, засыпанного песками. И что тропу зверей пересекают следы колёс.

Дышать становится легче. Травы становится больше, она становится свежее. Следы животных и их помёт на тропе — свежее.

И девятнадцатого ноября я наконец-то вижу их: тысячи, десятки, а может и сотни тысяч животных, по следу которых я шёл. И что самое главное — я вижу реку, широкую приличного вида реку, текущую по неглубокому каньону, я кубарем скатываюсь вниз, буквально протискиваясь через пятнистые телеса зверей, и жадно, жадно пью мутную воду, а затем отползаю в сторону и засыпаю.

Не знаю, сколько часов я проспал и сколько просидел — стада животных стали чуть пореже, сместившись куда-то. Я нахожу свежую падаль, детёныша, заваленного хищниками, оттяпываю ломти мяса, разжигаю топливную таблетку из последнего сухпайка и копчу мясо, затем жадно съедаю.

Следующие часы мучаюсь с животом, пью воду, пытаюсь лечить себя, но выходит не очень. Особого насыщения не вижу — в общем, земной еды здесь точно нет. Я решаю пойти вдоль реки — все цивилизации вырастают вдоль реки, и в этом мире вряд ли будет исключение.

Двадцать первого ноября я доковылял до берега океана. Или моря, или огромного озера — тогда я ещё не знал. Вода в реке стала солёной. На побережье в несколько полос росли деревья, первые деревья здесь, над волнами летали странные твари, похожие не то на летучих рыб, не то на морских летучих мышей.

Но что самое главное — там был огромный полуразрушенный мост через реку, построенный из странного подобия керамики. С ажурными переходами, с перилами, столбами, похожими на фонарные. Нет, здесь точно жили не дикари. И, возможно, живут не дикари.

Полузасохшие фрукты, висящие на деревьях, я не стал есть, не зная, ядовитые они, или нет.

Я пошёл вдоль разрушенной дороги, идущей вдоль берега океана на юг, но прошёл всего меньше десятка километров — ноги подкосились, и я попросту упал от жажды.

Мои спасители показались на дороге спустя пару часов. Это была платформа с четырьмя колёсами и полным отсутствием двигателей, сиденьев, руля и каких-либо удобств. На ней ехали две остроухие девушки местного вида — на этот раз они были одеты в средневековые полушубки, синяя кожа была светлее, а лица их чуть более напоминали человеческие.

Завидев меня и остановившись рядом, они слезли с платформы и принялись неустанно кивать и кланяться в странном обрядовом движении, распахивая полушубки, но не решаясь подойти.

— Девоньки… до города не подкините? За пятачок, — выдавил я.

Я не стал просить разрешения, а попросту забрался на их самодвижущуюся тележку. Мы еле уместились втроём, одна из них неустанно болтала на наречии, каком-то другом, нежели том, на котором общались дикари. Они дали мне фляжку воды, обняли меня с целью согреть, и я почувствовал, что в них струится мощная сила — в процентов пятнадцать-двадцать. Дальше они меня везли куда-то, я периодически отключался и окончательно очнулся только под ночь.

Это был небольшой, в тысяч пять жителей городок, напоминавший средневековые арабские или африканские поселения с той лишь разницей, что жил здесь совсем другой биологический вид. У въезда стояла стража, которая, завидев меня, тут же убежала куда-то. Женщин на улице было сильно больше, чем мужчин. Все мужчины же казались куда более похожими на людей — на странных остроухих берберов или индусов.

Все оглядывались, провожая меня взглядом. На улицах горели фонарики — похожие на электрические, но без каких-либо следов проводов. Дома стояли двухэтажные, глиняные и кирпичные, с минимумом деревянных элементов, без дверей и стёкол, с тонкими узкими окнами под потолком, но у половины домов рядом стояли тележки, похожие на ту, на которой я приехал.

Две девушки привезли меня на тележке прямо к двери дома и спешно проверили внутрь. Внутри оказалось ещё четыре дамы разного возраста, включая совсем юных. Сёстры, что ли? Утвари было много, непривычной, незнакомой, картины на стенах, а также множество амулетов, от которых так и веяло силой.

А ещё здесь наконец-то было тепло — не настолько, насколько я привык, но значительно теплее, чем на улице.

Двое девушек и дама постарше раздели меня, уложили на соломенный матрас, вытерли влажной тканью, принесли тарелку чего-то студенистого и приторно-сладкого, я жадно съел, выпил стакан отвара каких-то трав, и сознание поплыло как от приличной дозы алкоголя. Я безвольно наблюдал, как три женщины инопланетного вида раздеваются передо мной, затем ложатся на меня, трутся частями тела, бормоча какие-то напевы и пытаясь оживить мой организм, и им это, несмотря на моё вялое сопротивление, почти удалось.

Их потаённая часть анатомии совпадала с человеческой. Кем