на тонкой ножке. В один глоток я осушила его и закашлялась, чувствуя, как горло дерет от внезапной крепости. Я поставила фужер обратно под удивленным взглядом официанта, тряхнула головой и направилась к деревьям, чтобы немного успокоиться. Что-то было не так. Неправильно. Слишком удачно. Пьеса, отъезд Алессандро, Мьютаре Дуо. Меня словно за руку ведут, и кто-то нарочно сталкивает Немо с королем, а он опьянен внезапным счастьем и не чувствует угрозы. А есть ли угроза?

Я зло раздвигала руками ветви, под ногами трещал ельник, а я все шла и шла, придумывая, как поделиться с Немо своими очевидными опасениями. И сразу стану для него врагом, ведь он верит, что обрел семью, а тут я со своей паранойей.

Пребывая в своих мыслях, я чуть не свалилась в овраг, на дне которого тек грязный ручей. Я выдохнула и попятилась, глядя на срывающиеся из-под моих ног комья земли. Нужно возвращаться в лагерь, скоро начнется охота, выпустят псов, а я брожу тут в одиночестве. Я спешно повернулась к тропе и тут же услышала характерный удар тетивы и свист. Сильный толчок в грудь заставил меня отшатнуться к оврагу. Блузка быстро стала намокать, а в легких резко кончился воздух. Я дышала, но задыхалась. Даже боли не было, лишь мои тщетные бесплотные хрипы.

Кто-то на пределе сил кричит мое имя, лают собаки, земля дрожит от топота лошадей, а я вижу над собой только удаляющееся небо, которое через мгновение заливает грязной мутной водой ручья, смешанной с моей кровью.

Глава 22

Немо

Первой мыслью было обидеться на нее. Улизнула, даже не намекнув на то, что показала метка. Разумеется, сказать прямо она не может, но уж поиграть бровями или отвесить кивок.

Идиот! Конечно, она сбежала, чтобы не выдать себя. Нарушение клятвы может выйти ей боком, поэтому я не сразу бросился за ней. Я просто не смогу не спрашивать, не смогу не вглядываться в ее лицо в поисках ответа.

– Алессандро…

Меня позвали несколько раз, прежде чем я вспомнил, что сегодня я не под своей личиной.

– А где твоя прелестная спутница? – спросил его величество.

– Она…

Я крутил головой в поисках Юри. Видел, как она залпом выпила традиционный ликер, приготовленный егерями. Не женское пойло, и даже не мужское. Надо бы найти ее.

– У тебя с ней все серьезно, мой мальчик? – тепло спросил король, и по моему телу тут же разлилась приятная слабость, словно это я сейчас выпил лишнего.

– Да, – рассеянно отвечал я. – Я люблю ее.

Почему я так откровенничаю. Почему не могу лгать ему. Потому что он мой настоящий отец? Я жажду его одобрения, жажду благословения. И даже не чтобы разрушить проклятье. Мне так важно… Почему мне это важно? Горацио всегда был строг со мной.

В глазах слегка потемнело, и я чуть не упал, но король не позволил, придержал меня за плечи.

– Ты устал, сынок?

– Я… да… немного.

Зелье неистовства не может долго поддерживать во мне силы. Избыточное использование магии, и вот результат – я с трудом стою на ногах.

– Надо найти ее. Надо… миа… Юри.

Я встряхнулся и пошел к толпе. Разгоряченные спиртным гости уже брались за луки, взбирались на лошадей, свистели собакам.

Юри нигде не было. Не могла же она пойти в лес? Тревога начала захлестывать мой разум, и я потратил остатки сил, чтобы подсветить ее следы на земле. Вот глупая! Все-таки ушла в лес. Прямо туда, куда рванул первый отряд дворян.

Я бежал по вытоптанной лошадьми дороге, не помня себя от ужаса. Я же сам притащил ее сюда, сам нарядил так, что не отличить от деревца.

– Попал! Я попал!..

– Идиот, ты подстрелил девчонку!..

– Девчонку? Да то был олень…

Всплеск воды.

Юри!

Я на бегу развеивал маскирующие чары, тянущие из меня все силы. Уже не важно. Уже ничего не важно, если ее нет.

Юри…

Скатившись вниз по крутому склону обрыва, я почти сразу увидел ее бледное обескровленное лицо. Ручей заботливо подтолкнул ее к берегу и слизывал грязным языком кровь. Много крови.

– Анастезе… – услышал я свой плачущий голос.

– Мне не больно, Немо, – Она потянула руку к моему лицу и снова позвала по имени. – Совсем не больно.

– Санацио, – упрямо повторял я, чувствуя, что сил мне не хватит, чтобы залечить эту страшную рану.

Я придумывал заклинания на ходу, лишь бы остановить кровотечение, лишь бы насытить угасающее на моих руках тело воздухом.

– Юри, пожалуйста!..

– Метка… Я не озаботилась запретительной меткой, – шептала она. – Я нотариус. Меня нельзя воскреш…

– Тебе она пока не понадобится, Юри. Слышишь?

К нам уже спустились люди. Целители разводили руками, кто-то искренне выражал сожаления.

– Нет, – зарычал я на всех и прижал к себе свой смысл жизни. – Она не мертва. Не мертва!

Я сломал стрелу, продолжая сдерживать кровотечение, и шептал отчаянное «кьюро», пока не потерял сознание.

Юри

Я сидела за столом в кабинете Горацио и крутила чашку с отколотой ручкой. Рядом лежала старая миска Луиджи, порванный мячик, капсула для посланий с лапки Селесты и яблоко. Я лениво брала каждый из предметов и подносила к глазам, пытаясь разгадать странный ребус.

– Горацио дорожил всем этим, – проговорила я вслух, но не услышала свой голос.

Я даже попробовала прочистить горло. Не помогло. Собралась было постучать себя по груди, но вспомнила о торчащей из моего тела стреле. Ах, точно, меня же подстрелили! Моя собственная догадка прозвучала в мозгу слишком смиренно и отрешенно.

Я даже щелкнула пальцами свежему слому стрелы. Кто бы мог подумать, что я так глупо умру. И кто бы мог подумать, что моя загробная жизнь начнется с конторы Горацио Торрагроссы. Это мое незаконченное дело теперь? А-то думала, что застряну в подготовке к свадьбе. Я же вроде об этом мечтала. А еще о дипломе. Да много о чем…

Даже грустно немного стало и одиноко.

Яблоко вдруг катнулось по столу, и я быстро поймала его, прежде, чем оно упало.

Недовольно я уставилась на Септимуса, который вдруг принялся жонглировать артефактами. Я даже забыла, что нахожусь в каком-то чистилище, ругалась на своего питомца и пыталась отнять у него предметы, а он возьми и опутай щупальце вокруг стрелы.

– Нет… Нет, Септимус, даже не думай. Я же кровью… истеку.

Чудовищная боль вырвала меня из галлюцинаций и ударила спиной о землю. Я дышала. Судорожно, болезненно, но дышала, отплевывая грязь и кровь и пытаясь ослабевшими руками поднять с себя что-то тяжелое.

Немо!

Он