– Она кощунствует… – растерянно пролепетала сестра Жозефина. – Она говорит ужасные вещи…

– Нет, она говорит правду – как она ее понимает. И эта правда не хуже твоей или моей.

Старая монахиня обняла обреченную и положила руку ей на голову.

Миновав нарядное, необычное здание буддийского храма, мы выехали из города по Приморскому шоссе. Мимо пролетели новостройки, потянулись престижные пригороды с эффектными коттеджами и просторными загородными домами. Скоро домов стало меньше, по сторонам шоссе, как почетный караул, выстроились золотистые стволы сосен – мы мчались по Карельскому перешейку.

Время от времени деревья расступались, среди них проносились серо-голубые озера, по берегам которых за высокими заборами прятались богатые усадьбы.

Один за другим промелькнули престижные поселки, и наконец машина въехала в поселок Мухино.

Когда-то в этом поселке селились исключительно крупные ученые, профессора и академики. С тех пор утекло много воды, но этот поселок все еще сохранил налет консервативной академической респектабельности. Хотя и здесь неумолимое время внесло свои правки: повсюду как грибы после дождя возникли внушительные замки новых хозяев жизни, рядом с которыми уцелевшие дачи советской элиты казались жалкими курятниками.

Водитель остановился возле одного из стареющих домов.

Дом был довольно большой и когда-то красивый – бревенчатый, обшитый вагонкой, двухэтажный, с просторной верандой с цветными стеклами. Но все это было обветшалое, выцветшее, давно нуждающееся в ремонте. Многие цветные стекла разбились и были заменены фанерой, крыша прохудилась, краска на стенах облезла и пошла пузырями, как кожа у обгоревшего на солнце курортника, забор из штакетника покосился. И просторный участок вокруг дома тоже был запущен, он зарос высокой травой и сорняками, среди которых чудом уцелели остатки прежних цветников и клумб.

Особенно заметны были эти следы обветшалости на фоне соседних коттеджей, высившихся над капитальными заборами и свысока поглядывавших на невзрачного соседа.

Водитель заглушил мотор. Мы с Алексеем вышли из машины, подошли к воротам. От дома к нам спешила женщина лет пятидесяти, в яркой куртке с капюшоном.

– Вы кого-то ищете? – спросила она Алексея, подойдя к забору.

– Да вот, мне сказали, что этот дом продается, так вот я хотел бы посмотреть.

– Продается… – протянула женщина с какой-то неуверенной интонацией и откинула щеколду калитки. – Вы заходите, посмотрите, как и что… и супруга ваша… – Она взглянула на меня оценивающе, не увидела на руке кольца и поджала губы. – Или кто она…

– Невеста, – коротко бросил Алексей, прошел за калитку и кивнул мне. – Заходи, Маша, погляди хозяйским взглядом.

– Коля! – крикнула хозяйка в сторону дома. – Подойди! Покупатели приехали!

Из дома вышел лысый дядечка средних лет в меховом жилете, поздоровался.

Алексей прошел по участку, оглядывая дом со всех сторон. Хозяева семенили следом, как-то смущенно переглядываясь.

– Вы в дом-то зайдите, посмотрите, как и что… – предложила женщина.

– Да зачем? – Алексей быстро взглянул на нее. – Дом смотреть без надобности, дом по-любому сносить надо, строить новый…

– А, ну да, ну да…

– А что вы только сейчас его продавать надумали?

Хозяева переглянулись.

– Расскажи уж, Коля, чтобы люди зря время не теряли…

– Понимаете… – смущенно проговорил хозяин. – Мы бы и раньше продали, да у нас есть, как говорят, обременение…

– Обременение? – Алексей нахмурился. – А что такое? Какое еще обременение?

– Понимаете, мы этот дом в свое время получили в наследство, так вот там было одно условие. У прежней хозяйки прислуга была, или домработница старая, или уж не знаю, кем она ей приходилась. Так вот, в завещании было написано, что эту старуху ни в коем случае нельзя отсюда выселять. Чтобы она здесь дожила, сколько ей осталось. Ну, ей тогда уже было за восемьдесят, так мы и подумали – пускай уж поживет, долго ли ей! Может, год-другой…

– И что? – спросил Алексей, когда хозяин растерянно замолчал.

– Так вот и живет до сих пор! – горестно промолвила хозяйка. – А ведь уже двадцать лет прошло!

– Ничего себе! – присвистнул Алексей. – Сколько же ей лет?

– А никто не знает, – ответил, понизив голос, хозяин. – Она сама говорит – девяносто, но это она убавляет возраст, потому как ей тогда уже за восемьдесят было… и честно вам скажу – характер у нее не сахар… отвратительный, прямо скажем, характер!

– Так что мы вам сразу честно говорим – вот такая у нас проблема! – подвела черту хозяйка. – И прежним покупателям мы это говорили. Мы обманывать людей не хотим. Юристы документы изучили и говорят, что если кто этот дом у нас купит, то эту старуху все равно нельзя выселять. Так что все, кто до вас этот дом смотрел, по этой причине отказывались. Кто ее знает, сколько она еще проживет!

Хозяева дружно посмотрели в дальний конец участка, где стояла приземистая хибарка с единственным окошком, которую мы поначалу приняли то ли за баню, то ли за хозблок.

В детстве у меня была книжка «Гуси-лебеди» с красивыми картинками. Так вот, там была избушка Бабы-яги – и эта хибарка была очень на ту избушку похожа.

Тут как раз дверь хибарки открылась, и на пороге появилась сухая невысокая старушка в ватнике и резиновых сапогах. На вид она не казалась такой уж древней – я бы дала ей лет восемьдесят с небольшим. А хозяева говорят – ей сто лет уж… Ох, старухи живучие попадаются, мне ли не знать.

– Что, опять покупатели притащились? – проговорила эта старуха скрипучим, как старая дверь, голосом. – Как приехали, так и уедут! Меня отсюда никто не сдвинет!

– Да никто вас не трогает, Матвеевна! – крикнула ей хозяйка.

– То-то! Никто не тронет! Я еще вас всех переживу! – ответила старуха и хотела уже вернуться в свою избушку, но вдруг приложила руку козырьком и вгляделась в Алексея. Затем она все же развернулась и ушла, хлопнув дверью.

Я покосилась на Алексея и увидела на его лице странное, задумчивое выражение.

– Вот такая у нас… Матвеевна! – проговорила хозяйка. – Мы вас честно предупредили – так что вы уж думайте!

– Подумаю… – протянул Алексей. – Спасибо вам, мы действительно подумаем и, если надумаем, еще раз подъедем.

Мы вышли за калитку, сели в машину.

Алексей включил зажигание, тронулся, но не успел набрать скорость, как остановился.

– Ты чего?

Я проследила за его взглядом и увидела, что кусты возле забора раздвинулись, и из-за них выглядывает давешняя старуха.

Алексей выбрался из машины и зашагал к забору.

Старуха раздвинула доски забора и проскользнула ему навстречу.