– А что про меня говорят?

Кейти опять стало жарко. Она вся пылала.

– Ладно, неважно.

Симоне было почти восемнадцать. Скоро она отсюда уедет. А Кейти только-только исполнилось семнадцать, и ей, как кораблю, севшему на мель, еще год торчать здесь, в школе. Поэтому, когда Симона поступит в университет (а она собиралась поступить и уехать), Кейти останется здесь, погрязшая в слухах, совсем одна, на нее будут пялиться, сплетничать…

Симона сказала:

– Думаю, настало время для разговора, которого у нас еще не было, да?

Кейти хотела спросить, для какого именно, но понимала, что это прозвучит глупо, и промолчала.

Симона наклонилась ближе к ней. Кейти ощутила, как правую руку окутывает тепло. Оно проникло сквозь кардиган и платье и в конце концов достигло ее кожи.

– Я тебе вот что скажу, – проговорила Симона. – Давай сделаем так, чтобы тебе было проще. Ты задашь мне три вопроса, и я обещаю ответить на них честно и откровенно.

Она встала и принялась собирать со стола тарелки, а Кейти подумала, что предложение девушки относится не к данному моменту, но может исчезнуть, если быстро на него не ответить. Кафе вернулось к жизни. Мэри перевернула страницу книги, качнулись на столике чайные чашки, где-то зазвонил телефон.

– Какие вопросы? – хрипло спросила Кейти.

– Какие тебе в голову взбредут, – улыбнулась Симона.

– Когда?

– Как только будешь готова.

Сейчас. Она была готова сейчас.

Кейти положила на столик перед Крисом купюру в десять фунтов.

– Гонорар за один час, хорошо?

– Ты не должна оставлять меня тут. Мама четко сказала – «нет».

– Все будет нормально. Тебе только нужно посидеть здесь и составить Мэри компанию. Если захочешь еще чего-нибудь из меню, заказывай, и я оплачу, когда вернусь.

– Куда ты идешь?

Мэри весело пощелкала ножницами.

– На поиски приключений… куда же еще, с такими чудесными волосами? – Она выпила кофе с пирожным и снова вырезала фотографии из книги, подаренной Симоной. – И я бы тоже пошла на твоем месте. Полетела бы на крыльях ветра.

Крис сдвинул брови:

– А почему нам нельзя с тобой?

– Я ненадолго. Не делай ничего безумного. Я скоро вернусь.

Крис уткнулся лицом в сложенные руки и принялся изображать неровное хриплое дыхание. Несколько человек обернулись, и Кейти чуть было не передумала. Но она знала, что, если через пять минут не появится в саду у библиотеки, Симона придет искать ее сюда. Еще, чего доброго, будет настаивать на том, чтобы Кейти задала свои три вопроса в присутствии всех этих людей!

– Просто выполни мою просьбу, Крис, а я потом сделаю все, что ты захочешь, ладно?

– Не сделаешь. – Крис выпрямился и сердито уставился на сестру. – Спорим на миллион фунтов?

– Почему? Что ты хочешь сделать?

– Увидеть папу.

– Ты прав. Этого я тебе сделать не позволю.

Крис в отчаянии снова уронил голову на руки.

– Я так и знал. Так и знал, что сегодня все будет ужасно.

Он говорил слишком громко, и Кейти прижала палец к губам.

– Мне надо идти. Пей свой шоколад, Крис.

– Он холодный, очень быстро остыл.

Брат оттолкнул от себя чашку. По столику расплескались сливки и молоко.

Теперь еще больше людей смотрели на них. Старик, за угловым столиком и две женщины, сидящие у двери, делали вид, будто не смотрят, а сами пялились во все глаза. Кейти хмуро зыркнула на них, потом взяла салфетку и навела порядок на столе.

– Тебе придется мне поверить, Крис.

– Говоришь совсем как мама.

Кейти наклонилась к брату и прошептала:

– Я тебя никогда ни о чем не просила. Сделай для меня эту малость.

– Ты не главная.

– Нет.

– Перестань мной командовать.

– Ладно, я ухожу. Приглядывайте друг за другом.

Шагая прочь, Кейти чувствовала, будто стряхивает с себя брата и Мэри, а сама превращается в кого-то другого. На ней было платье от Givenchy, она распустила волосы и ощущала себя девушкой с обложки журнала.

Симона сидела на скамейке в конце библиотечного сада. Закрыв глаза, она подставила лицо солнцу. Вокруг не было ни души, и это напоминало картинку из сказки. Лучи солнца плясали в листве и расцвечивали траву.

Кейти несколько минут постояла у ворот, думая обо всем, что ей теперь известно о Симоне. Список пополнялся. Девушка работала в кафе, чтобы накопить денег для учебы в университете, и хотела стать директором театра. Кейти ни разу не видела, чтобы она чего-нибудь боялась. Она была добра к Мэри. Она согласилась честно ответить на три вопроса, но что будет после них, Кейти понятия не имела. Потом последует ложь?

Когда девушка открыла калитку, Симона выпрямилась и сонно заморгала, прикрыв глаза рукой от ослепляющих лучей солнца. Кейти направилась к ней, но из-за пристального взгляда новой знакомой этот путь показался вечностью.

Кейти остановилась на газоне у скамейки.

Симона спросила:

– Ты сегодня в маленьком черном платье, да?

– Мэри захотела, чтобы я его надела.

Это была абсолютная ложь, но Симоне не стоило знать, что Кейти надела самое ценное платье из гардероба Мэри ради нее.

– Мне нравятся твои волосы. Тебе с распущенными больше идет.

Ощущать на себе взгляд Симоны здесь, а не в кафе – это было что-то совсем новое. Он казался слишком дерзким и слишком откровенным.

– У меня мало времени, – сказала Кейти. – Мой брат сидит в кафе с Мэри, и он не очень этому рад, так что, может быть, приступим?

Симона ничего не ответила. Она облизнула губы и нахмурилась.

– Я записала вопросы. – Кейти села на скамейку и открыла сумочку.

Она собиралась рассказать о том, как долго ей пришлось вчера вечером придумывать три по-настоящему важных вопроса, из огромного списка, который она составила на последней странице «Книги воспоминаний» Мэри. Хотелось объяснить, как она разделила их на две колонки, а потом начала записывать свой поток сознания в виде монолога, который закончила такими строчками: «Почему так больно? Почему неприятно ощущать, что ты не такая, как все?». Но все это сейчас не годилось. Справиться можно было одним-единственным способом – четко и по-деловому, задавая только те вопросы, которых Симона ждет, и уж точно ни одного из перечня опасных. Хотя сейчас, наедине с ней, даже самые безопасные казались слишком рискованными.