и шее скользили пальцы, вызывая ощущение одновременно боли и наслаждения. Может, разыгралось воображение, но он почти чувствовал прикосновения к своим бионическим частям.

У Вертера не было сил сопротивляться этому затягивающему водовороту, да и желания, в общем-то, тоже. Впервые за очень долгое время он, казалось, нашел место, где ему по-настоящему хорошо.

Это ведь приятнее, чем униженное служение под страхом смерти?

«Ага, есть такое».

Ты хочешь, чтобы наслаждение не прекращалось?

СЛА

«Возможно…»

Отрекись от мертвого Императора, преклонись перед Темным Принцем.

А

«Преклониться… перед кем?»

Перед Развратником. Перед Принцем Наслаждений.

НЕШ

«Я… - Вертер почти был готов согласиться, но в голове всплыла неожиданная, спасительная мысль. – Я не преклоняюсь ни перед кем».

Твоя гордость восхитительна. Просто отдайся пороку без остатка, отдай всегда себя, и ты вознесешься так высоко, как и мечтать не смел. Неисчислимый чувственный опыт, страдания и удовольствия в своем абсолютном воплощении. Не об этом ли мечтаешь ты, заключенный в тюрьму из металла, лишенный возможности по-настоящему наслаждаться жизнью?

«Я мечтаю…»

В темной трясине экстаза, в которой тонул разум Вертера, словно вспыхнуло крошечное солнце, такое же яркое и нестерпимо обжигающее. Оно не приносило удовольствия, даже наоборот, причиняло адскую боль, но именно его касание позволило немного стряхнуть оковы и овладеть собственными мыслями.

«У меня нет мечтаний, у меня осталась лишь тоска по дому, - подумал он, набирая уверенность с каждым мгновением. – По дому, в котором жили ради созидания, а не непрерывной стимуляции центра удовольствия в мозгу. Мне сказал один человек, что хочет подарить людям звезды… но нельзя принять такой дар, предаваясь гедонизму. Это мне сказал… кто это сказал…».

Вертер распахнул глаза. Яростный жар солнца внутри него облизывал пламенем внутренние органы, выжигал чуждые мысли из разума, вместе с электрическим током бежал по церебральным схемам и искусственным мышцам. И пробужденный этим мучительным светом, он наконец увидел, что на самом деле происходит вокруг.

Он лежал на кровати, свесив ноги на пол. Три жрицы любви стащили с него одежду и даже ухитрились снять паховый щиток, единственный закрепленный не винтами. Они облепили его со всех сторон так, что он слышал их жаркое дыхание у самых ушей. Ладно, это было еще терпимо. Но совсем рядом со своим лицом он увидел громадную клешню, похожую на крабью. Ее кончик медленно блуждал по виску и щеке, оставляя глубокие разрезы, из которых на простыни текла кровь. Чуть опустив глаза, он увидел живот лежащей рядом с ним девушки, на котором разевалась солидных размеров пасть, безгубая, но зубастая и с длинным языком, похожим на щупальце или на круглого глубоководного червя. Язык блуждал по пластинам его собственного живота, покрывая их слюнями, словно пытался проникнуть под обшивку. Третья куртизанка увлеченно занималась его мужским достоинством, и все бы ничего, только ее язык выходил изо рта по меньшей мере на локоть, раздваивался у кончика и текстурой, судя по ощущениям, больше напоминал терку. И, словно этого было мало, Вертер заметил, что «обслуживающие» его девушки таковыми, откровенно говоря, не являются.

Он начал двигаться настолько быстро, насколько вообще позволяли предохранители, запертые Литанией Битвы. Языкастую он, без особой фантазии, пнул ногой в лицо. Та отлетела к стене, и осталась лежать неподвижно, а ее голова болталась, словно на веревочке. Вторую, со ртом на животе, он ударил кулаком с полуоборота, и та мигом затихла. Третья, с клешней, успела вскочить и броситься к выходу, но Вертер прыгнул за ней следом, вцепился в голову и одним движением свернул мутанту шею.

Пошатываясь, Владислав выпрямился и огляделся. Чувство экстатического кайфа, наполнявшего все его существо, ушло в никуда, выгорело в золотом сиянии, оставив после себя только головокружение и тошноту. Пропал и соблазнительный шепот в голове, но зато вонь варпа в воздухе висела явственно и сомнений уже не оставляла. Вертер торопливо закрепил на место паховый щиток, собрал разбросанную по комнате одежду и, повинуясь внезапному порыву, сложил руками знак аквилы.

- Приношу свои искренние извинения, мистер Шаттлворт, - сказал он в пространство. – Простите дурака, за то, что называл вас козлом. Если вас не затруднит, не поможете своему сотруднику выбраться отсюда в одном куске?

Ответа ожидаемо не последовало. Вертер прошелся по будуару, срывая со стен занавески и ощупывая их, в надежде обнаружить какой-нибудь тайный проход. О том, чтобы выбегать через главный вход, и речи не шло. К вящему разочарованию, секретных проходов не обнаружилось, но Владислав не отчаивался. Будуар не был полностью изолирован, сюда подводились коммуникации в виде воды и электричества, и просто обязана была быть вентиляция. Он сложил друг на друга пару кресел и попробовал кулаком потолок. После непродолжительной работы за лепниной обнаружились металлические пластины. Поддев одну ножом и немного отогнув, он решил, что пространства там достаточно, чтобы передвигаться.

Вертер оглянулся на бездыханные тела. Уходить он мог хоть сейчас, но не будут ли его слова весомее, если он прихватит с собой вещественное доказательство? Он поочередно проверил пульс у всех троих и удовлетворенно хмыкнул. Та мутантка, что обладала ртом на животе, еще была жива. Вертер замотал ее в несколько простыней и занавесок, связал руки и ноги, заткнул оба рта на всякий случай. Затем отключил предохранители и отогнул листы потолка достаточно, чтобы пролезть туда с ношей. Именно за этим занятием его и застукали.

К своей чести, Вертер услышал шорох открывающейся двери. Поэтому когда в будуар ввалились один за другим четыре человека в яркой одежде с покрытыми татуировками лицами, он уже держал револьвер наготове. Четыре выстрела прогремели так, что слышно было наверняка во всем борделе, и хотя пришельцы, не