Я борюсь с собой около получаса. Наконец, пересиливаю свой страх и пытаюсь выйти из комнаты. Оказывается, это не так просто, и проходят минуты, пока я понимаю, что необходимо сделать. В стене я обнаруживаю шершавую прямоугольную пластину, слегка касаюсь пальцами ее ребристой поверхности и слышу гул.

На языке вертятся проклятия. Будь он сотню раз неладен, этот лабиринт с его обитателями. Я хочу видеть впереди яркий свет, в котором я бы не плутал, не сбивался с пути. Нет смысла идти дальше в глубину. Я планирую сегодня же найти обратную дорогу к лазу, выбраться на поверхность планеты и возвратиться как можно скорее в пещеру. Не знаю, сколько я ковыляю, но меня обступают плотные стены, высокий потолок и мерцающее освещение под ногами. Раньше я запоминал дорогу, но когда нашел гору браслетов, совсем забыл об этом и теперь, естественно, заблудился. Нет никаких знаков и меток, которые помогли бы найти обратный путь. Придется довериться чутью и пока еще сопутствующему везению, но при этом необходимо избегать любых контактов с неизвестным разумом.

Я поворачиваю влево, затем иду вдоль волнообразной линии на серой стене. Силюсь восстановить проделанный путь, а сам в замешательстве прирастаю к месту, когда ноги приводят меня к перекрестку восьми ходов. Справа от меня, в высоком и широком треугольном туннеле, я впервые замечаю поезд или что-то очень похожее на него. Плоские железные рельсы прикреплены к стене, а сам поезд висит в воздухе, в метре от поверхности. За ним, вдалеке, виден желанный дневной свет, и меня, как мотылька на свет, влечет этот кусочек розоватого неба. Я едва сдерживаю желание бежать к нему.

Я ухожу от туннеля, не оборачиваясь, и обращаюсь с вопросами к браслету, но тот молчит, словно издевается. Мысли начинают путаться, голова раскалывается от боли, рябит в глазах, крупные слезы катятся по щекам. Туннели оканчиваются, и через огромное жерло я попадаю в зал немыслимых размеров. Я прищуриваюсь, но не могу разглядеть помещение. Рассудок неожиданно мутнеет, начинает мутить, сердцебиение учащается. Скоро я теряю всякое желание двигаться.

Я продолжаю стоять неподвижно, накапливая силы. Чувство голода притупляется, а вот жажда все мучительнее.

Зал укрыт бесконечно высоким куполом, врезающимся в острые мысы скал. За полупрозрачными стеклами-сотами с железными рамами бушует вода – море или океан, уходящий далеко за горизонт. Я вздрагиваю и отшатываюсь назад при виде скользнувшей близко к стеклу таинственной тени в непроницаемой бездне. Так необычно и удивительно все, что я вижу перед собой!

Поднимаю голову вверх и вижу чистое розоватое небо, перламутровые облака, мчащиеся на юг. На планете царит день, и это хорошая новость. Отлично, только бы попасть на поверхность, когда будет еще светло.

Голубой луч браслета гаснет, и я на некоторое время избавляюсь от ноющей тяжести, вздыхаю с облегчением. В зале достаточно светло, чтобы осмотреться. Метрах в семи от морского дна стоят прозрачные капсулы из какого-то сплава, половина из них заполнена сочно-зеленой жидкостью, напоминающей обычное желе. Другие капсулы прозрачны, у некоторых крышки разбиты вдребезги.

Я останавливаюсь возле той, в которой в каком-то зеленом веществе шевелится местный морской дьявол, похожий на эмбрион. Он шевелит ластами и сверкает золотистыми зрачками на фоне черных белков. Когда это неистово лупит по стеклу одним из двенадцати плавников, я шарахаюсь от капсулы подальше.

Я отправляюсь блуждать дальше. Каким смельчаком необходимо родиться, чтобы поймать крупного по человеческим меркам монстра и запечатать его в банку, словно сардину? Представляю, какого размера должны быть оба родителя. Надеюсь, это не тень его матери я видел несколько минут назад за стеклом!

Лучше не думать ни о чем. Постепенно я успокаиваюсь и оглядываюсь кругом в надежде найти укромное местечко для отдыха.

Громадный зал купается в сполохах разноцветных огней. По центру расположен самый огромный кристаллический компьютер, какой мне довелось видеть в этом комплексе. Вокруг него на равном расстоянии располагаются узкие многогранные колонны высотой около тридцати метров. Покрывающая их поверхность выглядит как правильный квадрат из черного камня, по которому, как лианы, свисают вниз трубы различного диаметра и цвета. В стороне зависли предметы, очень похожие на телевизионные экраны, кушетки, блоки, цилиндры, ящики, с другой стороны – целая свалка непригодных обломков металла, уменьшенная копия туннелей, куда можно протиснуться только ползком.

Я думаю остаться здесь. Тут светло, много укромных уголков, куда можно забиться при внезапной угрозе, и лучший обзор двух проходов из любой точки зала. Я опускаюсь на пол, глядя в сторону океана. Затылком упираюсь в колонну, в животе громко урчит, а я улыбаюсь.

Вечер здесь удивительно завораживающий, здесь нет плавного перехода дня к вечеру или ночи к утру, закат розовато-молочный. Достаточно двух или трех минут, чтобы блеклые краски приняли новый, иссиня-фиолетовый оттенок.

За прошедший час огромная планета в россыпи блистающих звезд трижды ослепляла, восхищала меня и ныряла за колышущийся горизонт. Когда это было в третий раз, мой браслет сверкнул голубой вспышкой.

– О, нет… – подскакиваю, как ужаленный, неожиданно чувствуя пронзающую боль в плече. Не могу поверить, что ко мне в этот час умиротворения кто-то приближается.

Но скрежет по камню заставляет меня искать укрытие. Я не успеваю отойти от колонны. Скрежет доносится из левого туннеля, очень близко. Я просчитываю несколько вариантов отхода к укрытию. Сижу тихо, меня пробирает дрожь, которая заставляет меня отвести глаза от прохода в тот самый момент, когда там появляется Тварь из особняка.

Следующую пару мучительных минут я не отрываю от нее взгляда, замечаю, как ее черные бездонные глазницы внимательно сканируют пространство. Что же еще здесь можно искать? Тут ничего нет, кроме его собственной бледной тени. Оно не может знать обо мне, я еще ни разу ни с кем не сталкивался нос к носу. Ужас разрывает сознание на части. Пути отхода из зала лежат передо мной и перед Тварью. Я слежу за ее передвижениями, смотрю, как она медленно обходит подвешенные экраны, отшвыривает части проводов, будто она хозяин здесь. Слишком свободно разгуливает, не таясь, не думая, что ей кто-то способен дать отпор.

Вдруг я замечаю свою тень, по которой меня легко обнаружить. Мое убежище выдает меня. Мне давно пора уходить с открытого пространства.

Бестия орудует смертоносными клешнями, но сейчас она о чем-то задумалась. Она выводит на металле непонятные мне метки и символы, затем резко застывает, как статуя, и мотает головой, принимаясь рыскать дальше. Я перебираюсь за следующую колонну, но она, будто почуяв мой запах или присутствие, постепенно приближается ко мне. Мне приходится рискнуть, но, к счастью, у меня получается слиться с тенью следующей колонны.

Двигаться приходится быстро и беззвучно. Когда нас разделяет пара шагов, я решаю переместиться за одну из двух примерно метровых в высоту перегородок. Теперь два прохода становятся гораздо ближе ко мне, а значит, шанс улизнуть возрастает в сто крат. Я все еще медлю, приседаю, осторожно выглядывая из-за угла. Пока тварь застревает между дальних капсул, я быстро перебегаю за следующую перегородку, более короткую, из какого-то толстого сплава. Пригибаясь, ползу на четвереньках. Это очень неудобно и рискованно, я решаю приподняться, выбирая, по какому из тоннелей мне уходить отсюда. У меня есть два пути: по одному я сюда пришел, о другом я ничего не знаю и понятия не имею, что мне в нем повстречается: вода, еда, другие твари, свобода или смерть?