Наше такси направлялось на север. Небольшая бомба Кэссиди – новость о фальшивом рекламном агентстве – стала результатом ее самостоятельного маленького расследования и серьезного флирта с офицером Хендриксом. Она начала с того, что стала искать документы, относящиеся к «Ночной серенаде», предположив, что Тедди или Ивонн должны были быть как–то связаны с агентством, предоставляя откаты или отмывая деньги, или совершая еще какие–то преступления белых воротничков, которые могли бы привести к убийству. Кэссиди надеялась выяснить, что Ивонн или Тедди были в совете директоров или числились в компании – словом, искала видимую связь.

Она не нашла ничего. Не в смысле – ничего, связанного с Тедди или Ивонн. Вообще ничего. Ни разрешения на предпринимательскую деятельность, ни сведений о налогах, ни учредительного договора, никаких документов, свидетельствующих, что эта компания вообще когда–либо существовала. Только телефонный номер из папки, которую мне показал Брейди.

Именно тут на сцену вышел офицер Хендрикс. Кэссиди нарядилась в сверхсоблазнительный серо–голубой комплект из приталенного жакета и юбки от Кэролайн Геррера и прекрасную пару алых лодочек от Стеллы Маккартни с каблуками, приравненными к смертельному оружию, и «заскочила» к офицеру Хендриксу – поздороваться и еще раз поблагодарить за понимание, которое он проявил в ночь смерти Тедди. Бедный парень так никогда и не понял, что на него нашло, но Кэссиди вышла с фамилией и адресом, соответствующими телефонному номеру, а также обещанием встретиться за обедом в следующий четверг.

Я смиренно поинтересовалась, не прозвучало ли в разговоре мое имя, особенно в сочетании с именем детектива Эдвардса. Кэссиди сообщила, что ни один из нас не был упомянут, немного переборщив со злорадным ликованием.

Мы направлялись в один из спальных районов, Морнингсайд Хайтс. Мне казалось, что рекламные агентства редко располагаются в подобных местах, но я была готова к сюрпризам.

Трисия была готова к худшему. Или даже к самому худшему.

– Что, если все это – только прикрытие для продажи наркотиков или оружия или чего похуже? Нам стоило взять с собой очаровательного детектива.

Наш таксист, пучеглазый толстячок, который клялся, что его действительно зовут Джим Бонд, но отказывался сказать, из какого штата Среднего Запада он родом, потому что он «пытается стереть прошлое», внезапно остановил машину.

– Я не могу допустить, чтобы меня впутывали в незаконные дела.

– Мы тоже не можем, – заверила я. – Мы просто шутим.

Похоже, что это не очень его успокоило, но по крайней мере он не высадил нас на полдороге. Он доставил нас по адресу, который мы ему дали, и высадил перед побитым временем жилым домом, все еще пытающимся поддерживать подобие достоинства перед лицом трудностей.

Нам нужен был некий Сервантес из квартиры 14. Я нажала кнопку «14» на домофоне, размышляя, насколько правдивой мне надо быть в разговоре. Но никто не ответил. Замечательно.

– Их нет дома или они нас игнорируют? – спросила Трисия.

– Не так–то просто это определить, стоя здесь, – признала я.

Кэссиди отодвинула меня от домофона.

– Совершенно очевидно, что ты недостаточно часто ходишь в кино.

Обоими указательными пальцами она нажала на кнопки «9» и «26» одновременно. Ничего не произошло. Она нажала средними пальцами еще две кнопки, звоня уже в четыре квартиры. По–прежнему никакого ответа. Шесть. Восемь. Нет ответа.

– И это работает в фильмах? – осмелилась спросить Трисия.

Кэссиди зарычала и вдавила все десять пальцев в кнопки домофона, как Призрак Оперы, атакующий орган. Она налегла на дверь под визг домофона:

– Кто–то должен купиться на это! Домофон так шумел, что мы почти не услышали, как открылась входная дверь. К тому моменту, как мы распознали звук, девушка, выходившая из подъезда, уже почти закрыла за собой дверь. Она презрительно усмехнулась над Кэссиди и потянулась, чтобы захлопнуть дверь, но Трисия метнулась мимо нее и схватилась за ручку.

– Благодарю вас, – улыбнулась Трисия, как всегда, демонстрируя безукоризненные манеры.

Девушка, с виду на несколько лет моложе, чем наше трио, была одета в мешковатые брюки хаки, футболку с портретом Тори Амос и коричневый кардиган в катышках шерсти. В руках она несла стопку книг, а ее волосы были свернуты в узел, закрепленный карандашами. Гражданка Колумбийского университета, никаких сомнений. Она едва обратила внимание на Трисию, уставившись на Кэссиди. Кэссиди убрала руки с домофона и положила на бедра:

– Что?

Мисс Колумбия оценила нашу одежду и поведение, показывающие, что мы из центра города, и понимающе тряхнула головой, чем разъярила Кэссиди.

– Ну, я забыла номер его квартиры, и что? – прошипела Кэссиди.

– А имя его вы помните?

Мисс Колумбия не знала, как редко удивленное выражение появляется на лице Кэссиди, поэтому не могла оценить собственный триумф. Пока она удалялась, Трисия и я изо всех сил старались не рассмеяться, давая Кэссиди возможность взять себя в руки.

– Аспирантка. Изучает роль женщин в обществе. Спорю на пятьдесят баксов, – спускала пар Кэссиди, заходя в здание.

Мы прошли через скрипящую входную дверь и попали в холл с вытертым до ниток ковром и стенами, которые когда–то были зелеными. Пахло смягчителем ткани и поджаренным луком. Квартира 14 была в конце коридора, рядом с дверным глазком красовалась картинка с улыбающимся ангелочком. За дверью слышен был женский голос, говорящий что–то размеренно, но слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова.

Я постучала, и женщина, не переставая говорить, подошла поближе к двери. Чем ближе она подходила, тем лучше мы ее слышали. Было сложно совместить образ женщины, идущей открывать дверь, со страстным речитативом «Да, вот тут, малыш. О, как хорошо. О, да! да! да–а!». Когда она закричала в оргазме, дверь слегка приоткрылась.

Поскольку дверь была на цепочке, мы смогли мельком увидеть немного долговязую, но привлекательную рыжеволосую девушку в футболке с логотипом Школы дизайна Род–Айленда и джинсах с низкой талией. На голове у нее была беспроводная гарнитура для телефона, а в руке она держала кисточку. Она жестом попросила нас подождать и закончила телефонный разговор: «Да, малыш, это было потрясающе. Ты просто великолепен. Позвони мне поскорее еще раз, обещаешь? Я буду тебя ждать». Она замурлыкала и отключила звонок, потом оглядела нас и нахмурилась:

– Вы не свидетели Иеговы.

– Как и вы, я уверена, – ответила я.

– Простите, через глазок вы выглядели так, как будто вы что–то продаете. Я решила дать вам послушать, что я продаю, и так вас отпугнуть.

– Не получилось, – отметила Кэссиди.

– Попробовать стоило, – пожала плечами художница. – Что я могу для вас сделать?

– Я думаю, тут какая–то ошибка, – начала говорить Трисия, но Кэссиди зашипела, заставляя ее замолчать.