пустом месте построил казармы, столовую, клуб бригады, автопарк, учебный городок. Понятно: все силы были брошены на обустройство. Пахали с утра до ночи. Тут уж не до учебы и дисциплины — надо крышу над головой возвести.

Разумеется, вся бригадная техника работала на износ. На восстановление времени не было. При приемо-передаче от Груздева Герасимову выяснилось: боевая техника в бригаде пришла в негодность. В ходе нещадной эксплуатации машины ломались, запасные части, как обычно, отсутствовали, и потому их приходилось снимать с машин неприкосновенного запаса. Ведь командование округа постоянно подгоняло со строительством.

Да и свои прапорщики подворовывали. В общем, глянул комбриг Герасимов и ужаснулся — десятки машин из неприкосновенного запаса были небоеспособны. Случись война, да что там война, обычная тревога, ни одна из них не двинулась бы с места.

Герасимов был тертым калачом и знал, чем ему грозит эта разруха. Потому и отказался принимать технику.

Скандал дошел до начальника штаба округа генерала Архипова. Тот вызвал комбрига Герасимова.

— Почему технику не принимаешь?

— Так она разворована, машины НЗ мертвы.

— Принимай, — приказал генерал, — потом отремонтируем. И на рапорте комбрига написал всего два слова: «Принять бригаду». Ох как дорого обошелся потом Герасимову генеральский росчерк! Через два месяца генерал Архипов убывает к новому месту службы, в Закавказье, а вместо него приезжает генерал Кочетов.

И вот первое посещение бригады, Кочетов сразу идет в парк. «Открывайте боксы с техникой», — звучит команда.

Увидев машины, генерал позеленел, приказал построить на плацу бригаду.

— Вот что, комбриг, сейчас у нас 10 сентября. 25 декабря я поднимаю бригаду по тревоге с выходом всей техники на 500-километровый марш. Приказ ясен?

Куда уж яснее.

После построения на плацу зашли в кабинет.

— Товарищ генерал, — обратился Герасимов к Кочетову, — разрешите доложить по поводу техники? Когда я принимал бригаду, рапортом докладывал Архипову.

Генерал помолчал, потом произнес:

— Как грабили, так и восстанавливайте…

— Я не грабил…

Но Кочетов и слушать не хотел.

До намеченного срока оставалось три месяца.

Без вины виноватый

Таковой оказалась первая задача, с которой столкнулся комбриг Герасимов на новом месте службы. И задачу эту надо было решить во что бы то ни стало. Ибо какая боеготовность, мобильность без автотранспорта?

А о том, что генерал Кочетов нагрянет в конце декабря и поднимет бригаду по тревоге, Герасимов не сомневался. И что будет с ним, с командиром, если бригада не сможет покинуть расположение части и совершить 500-километровый марш?

Но на чем его совершать? Вот так оказался комбриг без вины виноватым.

Однако плакать в жилетку — последнее дело. Слезами горю не поможешь.

Подумал Дмитрий Михайлович, все взвесил и решил, что пришло время ему побывать в гостях у местного начальника управления механизации и транспорта. Звали начальника Францем, был немцем по национальности. Познакомились они не так давно, но подружились.

Забавным мужиком был этот Франц. В армии он не служил, но питал какую-то необъяснимую любовь к небу. Все донимал Герасимова: дай прыгнуть с парашютом.

Дмитрий Михайлович держался, сколько мог, ссылался на приказы, директивы, запреты, но теперь понял: именно Франц и есть его спасение.

Начальник управления механизации радушно встретил комбрига, а когда тот намекнул на возможность совершить прыжок, засиял.

— Франц, но у меня к тебе встречная просьба. Помоги с ремонтом автомашин.

— Идет, — согласился он.

— Ну, тогда один прыжок — одна машина, — хитро улыбнулся Герасимов, — и по рукам.

Пожалуй, это слишком дорогая цена за один парашютный прыжок. Но Дмитрию Михайловичу отступать было некуда.

Францу, в свою очередь, отремонтировать машину — раз плюнуть. А вот прыгнуть с парашютом — мечта!

Словом, сошлись на такой цене. Назавтра комбриг пригнал в управление механизации первые десять автомашин. Через месяц получил их как новенькие, восстановленные, выкрашенные.

Но, как говорят, долг платежом красен. Вместе с Францем Дмитрий Михайлович прыгал сам. К тому времени у Герасимова было уже более 400 прыжков.

Прыгали с борта вертолета Ми-6. Дмитрий Михайлович все проверил, сам выпустил Франца.

На земле нашел его, спросил, как дела, как приземление. Поздравил с первым прыжком, вручил знак «Парашютист». На том и расстались. Решили, что следующий прыжок уже будет не с вертолета, а из Лн-12.

Казалось бы, все хорошо. Но примерно в половине двенадцатого ночи звонит жена начальника управления механизации. Голос взволнованный:

— Дмитрий, Францу плохо…

Комбриг вызывает врача, и вместе они мчатся на квартиру к Францу. Оказалось, у него было жесткое приземление, ударился по неопытности, но промолчал. А к вечеру стало хуже.

Доктор осмотрел, успокоил и жену и командира.

— Легкое сотрясение, все будет хорошо.

Откровенно говоря, Герасимов решил, что этот случай отобьет у Франца охоту к прыжкам. Но не тут-то было. Уже через неделю он названивал комбригу и напоминал о договоре, об Ан-12.

Комбриг упирался, отнекивался, но потом сдался. Когда прозвучал очередной звонок от начальника управления, Герасимов дал добро, но напомнил об автомобилях. Через неделю из парка управления вышло еще десять отремонтированных машин.

На сей раз Дмитрий Михайлович поступил хитрее. С Ан-12 вместе с Францем они прыгали на пески, которые вплотную подступали к Капчагаю. Все закончилось благополучно.

С тех пор так они и остались друзьями. Потом Франц уехал в Германию, приглашал Дмитрия приехать в гости.

Улыбнулась судьба Дмитрию Михайловичу и еще раз. Прибыв в Алма-Ату в штаб округа, на Военный совет, он встретил там старого знакомого по Чирчику. Тогда в танковом полку этот офицер был командиром автомобильной роты, теперь приехал в округ начальником ремонтного, автомобильного завода из г. Ерментау.

Бросился Герасимов к нему:

— Володя, помоги по старой дружбе…

Как тут не помочь однополчанину, тому, с кем молодыми офицерами службу начинали, на учениях из одного котла щи хлебали.

В общем, помог бывший сослуживец: кое-что отремонтировали, кое-что списали.

Разумеется, работа по восстановлению автомобильной техники шла и в бригаде. Помогало, чем могло, разведывательное управление округа: начальник разведки полковник Устьян, офицеры полковник Скрипченко, подполковник Кардаев, майор Плешаков. И невозможное стало возможным. К названному сроку практически все машины были отремонтированы.

25 декабря в бригаду приехал генерал Кочетов. Поднял соединение по сигналу: «Сбор!» Объявил марш. Из боксов все машины вышли в срок.

— Интересно, — спросил Кочетов, — а где ты столько водителей набрал? Небось из запаса призвал. Наверное, бывший сослуживец спецназовец Мальсагов помог.

С Мальсаговым они действительно были знакомы еще с лейтенантских времен. Вместе начинали в спецназе. Когда Герасимов приехал в Капчагай, возглавил бригаду, однажды в его кабинете раздался телефонный звонок:

— Здорово, Дима! — кто-то поприветствовал Герасимова на другом конце провода, — не узнаешь, комбриг?

Что-то и