— Что с Захаром? — спросил Бильбао.

— Она его крепко порвала. Но тут врач есть, вон тот, в желтой бейсболке. Отвезет в какую-нибудь больницу.

— Не в какую-нибудь, — сказал Бильбао.

— А ты хотел в кремлевскую? Туда большие бабки нужны.

— Захар мало тебе их приносил?

Зеленолицый дернул плечом:

— Приносил, не спорю. Но не для того, чтоб я их сейчас выбросил. Ладно, меня люди ждут, по ставкам рассчитываться надо.

Врач услышал эти слова, поднял голову:

— А с гладиатором что делать? Много крови потерял, и зашивать придется.

— Все, что придется, то и делайте, — ответил Бильбао, раздвигая решетку и подходя к лежащему на спине Захару. Тот был бледен, даже губы обесцветились. — Я плачу.

Зеленолицый выразительно взглянул на врача:

— Понятно? Он платит.

— А он — это кто? — спросила бейсбольная кепка. — Меня обещания не устраивают, мне гарантии нужны, или деньги вперед. Задарма возиться не буду.

— Сколько тебе надо? — Бильбао полез в карман за кошельком и услышал за спиной низкий, с хрипотцой, голос:

— Боюсь, денег на все не хватит. Тебе еще за моего пса рассчитаться надо.

Бильбао оглянулся. Мужчина лет тридцати, среднего роста, крепко сбитый, стоял перед ним, скрестив руки на груди.

— Ты нарушил правила. Ты погубил мой бизнес. Этот пес приносил мне хорошие деньги. Если посчитать все, что я мог бы заработать, но потерял из-за тебя… А я умею считать.

— Человек мог погибнуть, — сказал Бильбао.

— Он давал тебе прибыль? Он был твоим псом?

— Он мой друг.

Боксер криво улыбнулся:

— Ах, как это романтично! Друг! Слово какое…

Захар разлепил белые губы:

— Бильбао, у меня все нормально. Тебе не надо было стрелять. Я бы уделал этого пса, Бильбао.

Боксер прищурился, сказал вроде бы сам себе:

— Интересная кликуха. Может, стоит запомнить?

Бильбао не ответил ему, повернулся к врачу:

— Где ваша машина? Я отнесу туда этого человека. И заплачу, сколько скажете.

— Зачем нести? У нас есть носилки. Вон их уже тащат.

Сверху, где выстроилась кавалькада машин, спустились двое мужчин с носилками. Они с трудом уложили Захара, один покачал головой:

— Тяжелый, черт.

— Беритесь с одного края, я понесу с вами, — сказал Бильбао.

Но хозяин собаки сделал шаг вперед и стал на его пути:

— Ты не понял. Я не шучу. Ты не уйдешь отсюда, пока не расплатишься со мной. Можешь деньгами, можешь — подругой. У тебя классная девочка. — Он окинул оценивающим взглядом Наташу.

Но взгляд этот быстро потух. Прямо в лоб ему уставился темный ствол пистолета.

— Вполне возможно, я заплачу тебе за пса, — сказал Бильбао. — Но, во-первых, сейчас я спешу, а во-вторых, не советую давать характеристики моим друзьям и подругам.

Тот натянуто улыбнулся:

— Ты первый, кто позволяет себе что-то мне советовать. — Он с виду был спокоен, но заметно побледнел. — Ладно, отложим разговор, Бильбао. Я запомнил, как тебя называют, но и ты запомни…

Впрочем, ему не пришлось представляться — подбежал длинный, худой парень, протянул сотовый телефон:

— Благой, срочное дело, по твоему еврею.

— По Когану? — переспросил тот, отступил два шага назад, и Бильбао опустил пистолет.

Неужели это тот самый Благой, о котором он уже слышал сегодня, подписывая документы? Скорее всего, да, поскольку прозвучала и фамилия Когана. Не бывает таких совпадений.

Бильбао поднял носилки с Захаром и понес их к машине. Недалеко от нее стояла Марина Сереброва.

— Сережа, я вас отвезу, садитесь.

— Нет, я в больницу. Захвати Наташу.

Наташа, так за все время и не произнеся ни слова, молча направилась к легковушке Марины. А та тихо сказала Бильбао:

— Сережа, не задерживайся, этот Благой такой гад… И у него тут полно своих.

Бильбао невольно взглянул на владельца бойцовой собаки. Тот что-то проорал в телефон, потом быстрым шагом направился к своей машине. Наверное, у него появилось дело поважнее, чем выяснять отношения с убийцей любимого пса. Джип Благого резво сорвался с места.

Лицо Лукаша было бледным, пальцы, держащие чашку с кофе, чуть подрагивали. Бильбао в этот день вышел на работу раньше обычного — надо было запускать в производство книгу, потом ехать с Коганом к юристу. Лукаш ждал его у еще закрытой двери кабинета.

И вот он сидит на жестком стуле, пьет кофе и воспаленными глазами смотрит в окно.

— Сегодня перед рассветом я всё закончил, понимаешь? Сколько времени вынашивал идею — и ыполучилось! Тебе показать мои расчеты?

Дешевая черная папка лежит на его коленях, он боится, наверное, расстаться с ней и на миг.

— Зачем мне твои расчеты? — пожал плечами Бильбао.

— Это гениальное решение, поверь! Моя лотерея — она принесет такую прибыль!.. Только бы раскрутить ее! Ну и конечно, многим надо дать на лапу, очень многим. Хорошо уже то, что я знаю, кому именно и сколько. Сиротка состыковался с нужными людьми, он быстро контакты находит. Я хотел у него денег занять, но он говорит — ни рубля… Помоги, Бильбао! Я ведь не просто отдам, а с процентами, какими скажешь. Ты ведь знаешь, я спец по карманам, сейф могу распотрошить, и пойду на это, если будет безвыходное положение… Но обидно вляпаться, когда есть возможность заработать легально.

— Сколько тебе надо?

Лукаш назвал сумму. Она была вовсе не запредельной. Бильбао открыл сейф, бросил на стол несколько опечатанных пачек сторублевок.

— Мне писать расписку? — осипшим голосом спросил Лукаш.

— Не стоит. И так ведь не забудешь?

— Я… я… Бильбао, поверь, я умею быть благодарным.

Зазвонил телефон. Этот женский голос Сергей узнал лишь после того, как невидимая собеседница представилась:

— Я Коган, вы еще помните меня, Сережа?

Она никогда не звонила ему.

— Да, конечно.

— Сережа, к вам Яков Яковлевич не заезжал?

— Нет.

— Понимаете, сегодня была такая странная ночь… Ему все время звонили, звонили, уж не знаю кто, он не говорил. Но разговоры наверняка были неприятными, муж нервничал, невыспавшимся уехал на работу. И вот теперь позвонила секретарша, спросила, почему Яков Яковлевич не прибыл на важное совещание, где его ждали. Такого за ним никогда не водилось.

Наверное, Коган не сказал жене, что собирался заехать к юристу, чтобы оформить вчерашний договор на нефть. Правда, там должен быть и сам Бильбао, но о конкретном времени встречи они не договаривались…