– Рули в редакцию, следует мне посмотреть на того, кто Екатеринбург и всю Сибирь различными слухами потчует, – велел Анзору, когда мы покинули завод.

– Иван Макарович, мы еще не обедали, а скоро вечер; может, перекусить к Марте заедем? Думаю, она вам обрадуется, – предложил мой советник.

– Так она все же не уехала? Насколько помню, приняла решение отправиться вроде бы в Италию, по настоянию своего жениха, – прищурился я, пытаясь понять, почему владелица ресторанной сети переменила решение.

– Пока не уехала, – хмыкнул Анзор. – Пару раз собиралась, даже на перроне побывала с чемоданами.

– Вот как? И в чем причина ее нерешительности?

– Последняя версия гласила, что было бы подло убегать, пока вы в сознание не пришли, – прояснил картину такого поведения Анзор.

Призадумался я, хочется с Мартой переговорить, да и перекусить не мешало бы, но, боюсь, в редакции нас дожидаться не станут. Поэтому решил после общения с газетчиками навестить невесту Ларионова – возможно, уже бывшую, так как девушка не последовала желанию своего жениха и не покинула Екатеринбург.

– Приехали, – остановил машину Анзор перед трехэтажным зданием недалеко от управы.

– Здесь газетчики находятся? – удивился я. – Неужели это весь дом им принадлежит? Или тут еще типография размещена?

– Иван Макарович, о чем это вы? – перешел на вы мой советник. – Первый этаж ведь под различные мелкие лавочки отдан, а на втором комнаты сдаются под разные торговые дома, артели, мануфактуры. Редакторы местных газет и журналов доходами не обделены, каждая газета арендует по несколько комнат. Нам кто в первую очередь интересен?

– Догадайся, – усмехнулся я.

– «Вестник Екатеринбурга» занимает три комнаты, редактор и хозяин – Салибов Борис Ефимович, – спокойно сказал Анзор.

– Молодец; пойдем, мне есть что ему сказать, – выходя из машины, хмыкнул я.

Нет, отправлять в ссылку на лесоповал или куда-то еще владельца газеты задачи у меня нет. Перегорел уже, а первое желание, когда Лиса-Мария опубликовала свою последнюю статью через подставного журналиста, было именно таким. Никогда не поверю, что редактор, да еще и хозяин, ничего не знал и не подозревал. Сейчас же задача состоит в том, чтобы пресса стала «ручной» и публиковала те материалы, которые мне нужны. В империи недооценивают журналистскую братию и позволяют ей многое, в том числе и публикацию непроверенных слухов. Нет, когда всплывают неточности, то публикуются опровержения, но мелким шрифтом и на последних страницах, которые мало кто читает.

Поднялись мы на второй этаж; подпрапорщик идет позади меня, держа в руках автомат, Анзор уверенно направился в конец длинного коридора. Вывески на дверях, какие-то объявления, запах и вовсе бьет в голову, смешав все и вся, начиная от лака и краски и заканчивая какой-то выпечкой. Людей, как ни странно, много, и они стараются остаться незамеченными, разговоры и те стихают, когда приближаемся.

Анзор уверенно отворил дверь, на которой я мельком успел прочесть лаконичную надпись: «Самая известная и популярная газета «Вестник Екатеринбурга». В табачном дыму, который клубится в комнате, и под быстрый стук печатной машинки на нас посмотрела средних лет женщина с папиросой во рту. Не переставая стучать по клавишам, она нам заявила:

– Господа, Борис Ефимович в данный момент занят, корректирует выпуск газеты на завтра. Прошу извинить, но принять он никого сегодня не сможет!

Ведь видит же дама, кто пришел, не может нас не узнать, но показывает норов. Для чего? Явно в этом есть доля моей вины, что не обращал внимание на их деятельность и все спускал с рук. Анзор имел разговор с редакторами и владельцами печатных изданий, однако я убежден, что те потом ситуацию обсудили и решили занять определенную позицию. Надумали поиграть в независимую прессу? Махнул рукой, разгоняя табачный дым, и подошел к этой наглой делопроизводительнице.

– Вы, очевидно, не понимаете, что спрашивать разрешения я не собираюсь. Голубушка, будьте любезны, доложите своему начальству, что с ним сейчас наместник Урала беседовать соизволит. Кстати, от нашего разговора зависит и ваша судьба.

– Это еще почему? – удивилась женщина.

– Неисполнение приказов, саботаж и наветы караются строго. Насколько помню, царь Великой Тартарии и за меньшее ослушание головы рубил! – рявкнул я, потеряв терпение.

Моя собеседница побледнела и чуть ли не бегом поспешила в кабинет своего начальства. Сам-то я понятия не имею, как Чурник поступал со своими подданными, но не думаю, что за проступки он их по головке гладил – скорее топором палача их шеи на прочность проверял. Чем глубже в старину, тем жестче действия правителей.

– Думаешь, головы рубили за такое? – задумчиво поинтересовался у меня Анзор.

– Проверять я бы не стал, – хмыкнул в ответ, направляясь вслед за женщиной, не собираясь ждать, когда нас соблаговолят пригласить.

Тростью толкнул дверь и вошел в кабинет. Нет, не так себе представлял рабочее место владельца газеты. Письменный стол с бумагами еще куда ни шло, но чтобы тут имелся просторный диван, ковер с толстым ворсом, бархатные шторы на окнах и стены, фривольно расписанные как в борделях? Даже головой помотал, не веря глазам своим.

– Очень, очень рад вас видеть! – подскочил ко мне низенький толстячок с испариной на лысой голове. – Позвольте представиться: Салибов Борис Ефимович, владелец и редактор «Вестника Екатеринбурга». Ваше высокопревосходительство, не смотрите по сторонам, мы не так давно это помещение арендовали, на ремонт еще не успели потратиться.

– Но, – указал тростью на стены, – как тут работать?!

– Ой, поверьте, в подвале, где до этого приходилось обитать, все выглядело намного хуже! Пару дней интенсивной работы – и на все это уже внимания не обращаешь! Ой, да что же мы стоим-то?! Проходите, располагайтесь, где душа пожелает, а Фимочка сейчас сообразит нам чайку. А может, чего-то покрепче изволите?

Глазки у владельца газеты так и бегают, пот по лицу струится, а пальцы мелко подергиваются, и он не знает, куда их деть. Время от времени бросает тревожные взгляды на ухмыляющегося Анзора да на свой письменный стол.

– Подпрапорщик, подождите нас в приемной этого, – демонстративно обвел взглядом стены, – борделя. Ни чая, ни кофе не нужно, как и чего-либо другого; у нас с вами, Борис Ефимович, серьезный разговор намечается. Да, – посмотрел на секретаршу или кем она там на самом деле является, – Фима, никого не пускать.

– И даже Софью Савельевну? – уточнила та.

– И даже ее, – в тон повторил я, а потом поинтересовался: – А вы про кого?

– Ой, Софочка моя супруга, раз в день, а то и чаще заходит, ей тоже здешние стены не нравятся и все время меня пытается «на горячем» застать, – пояснил Борис Ефимович с широкой улыбкой на лице.