Когда маленький отряд скрылся за деревьями, страж повернулся к незнакомцу.

– Времени хватает, – сказал тот, – но ко Второму Часу я должен быть в Балоке.

Неловкая пауза повисла в воздухе.

– Ты все время меняешься. Я видел тебя в Балоке, – сказал наконец страж задумчиво.

Незнакомец отступил на шаг назад.

– Я… – запнулся он, – не знал этого. Не чувствовал.

– Я же страж, – сказал Дэйи примирительно.

– Да уж…

Незнакомец снова замялся.

– Зайдем в дом. – предложил страж, – нечего тут торчать на виду.

– Вряд ли кто увидит… Зайдем, – согласился незнакомец, но не двинулся с места.

Снова повисло невыносимое молчание. Он все же сделал несколько шагов к двери, уже взялся за нее. Вдруг повернулся к стражу.

– Я так запутался, Иль. – Он впился ногтями в дверные доски. – Так запутался…

Все отчаянье, что подтачивало его последние полгода, выплеснулось в этих тихих словах.

– Это я виноват, – убежденно произнес вдруг страж, и незнакомец от удивления отпустил дверную скобу. – И я приехал в Эгрос, чтобы сказать это.

Он мягко подтолкнул своего спутника к порогу, потом сам вошел и затворил дверь.

Иллири примостился на лавке, незнакомец так и не сел. Непонятные глаза его сейчас было не разобрать, но на лице читалось явное удивление. Он словно не верил своим ушам.

– Ты уже понял, что происходит? – спросил он.

– Наверное, тогда ты был прав. Я зря не поверил тебе. Теперь остается лишь сожалеть, – ответил страж.

Лицо незнакомца не изменилось, как будто эта новость не обрадовала его.

– Нет, ты не…

Иллири приподнял руку, прерывая.

– Но главная ошибка в том… – Он замялся.

Незнакомец молчал.

– Не надо было тебя отпускать… тогда. Три весны назад.

– Я уехал сам, ты же помнишь, – пожал плечами незнакомец, но вышло у него плохо, криво.

Иллири покачал головой.

– Ты был мне другом, лучшим за всю мою жизнь. А она намного длиннее твоей. Однажды спас мою жизнь, но не это важно. – Продольная складка прочертила его переносье. – Я не терплю обмана, ты знаешь.

Незнакомец кивнул.

– Знаю… не следовало скрывать от тебя магический дар.

– Я просто этого не ожидал, – добавил страж, – не ожидал. А ведь ты мог натворить тогда всякого… с новым даром в Руках.

Он тоже встал и сейчас – редкий случай – потерял спокойствие.

– И в Эгросе я тоже совершил ошибку, уже вторую, – сказал он с силой.

– Но я, – перебил его незнакомец, покачав головой, – Действительно виноват перед тобой. Я виноват!

– Я понял одно. – Страж будто и не услышал его. – Весь последний год я провел у алтшей, и мне там тяжело пришлось, давно так не было. Это не первый раз и не последний… ты знаешь, как бывает, Бритт… Но все равно я понял так, как никогда раньше: мы не ценим своих друзей, – сказал он, – как они того заслуживают. Я говорю о нас, стражах, – пояснил он. – У нас это в крови. Нас с детства растят одиночками, из цикла в цикл, из поколения в поколение, вытравляют боль, злость, гордость… беспокойство, страх! Пока почти ничего не останется! Страж может полагаться только на себя – это первое, что мы слышим, когда начинается наше обучение. Поэтому одиночество не тяготит нас, нас тяготят другие. Вот почему мы по привычке отсекаем лишнее, как только придет момент. Мне тяжело выдавить эти слова… поверь. Первый раз я подвергаю сомнению порядок, царящий в Идэлиниори. И, наверное, единственный. Ты ведь пошел за мной, потому что некуда было идти. Но прошло семь лет, и… Словом, я должен был помочь, но не помог. Зря осудил, глупо. И в Эгросе две весны назад я слушал тебя, но слышал не твои слова, только свои мысли. Я думал, ты хочешь отомстить Истарме. Вовлечь меня в свою месть. После всего, что случилось несколько дней назад, вижу, что ты был прав. Все так и есть. Но еще не поздно.

Он замолчал, выжидающе глядя на то, как Бритт опускается на скамью, сдавив пальцами виски.

– Нет, все не так, – сказал он отчаянно. – все гораздо хуже. И уже поздно.

Страж посмотрел на него недоуменно.

– Нет, – Бритт вздохнул, – я не то сказать хотел. Уже тогда было поздно. Два года назад.

– В твоем послании не было почти ничего. Только просьба о помощи. «Отбрось все. Сейчас речь не обо мне…» – повторил по памяти Иллири.

– Я написал его в приступе отчаяния. – Маг снова вздохнул. – Они стали часто посещать меня. Я ведь не силен. И роль, что я себе выбрал, оказалась мне не по плечу. Это послание я оставил в старом городе много дневных циклов тому назад, когда случилось там побывать. Сам не знаю зачем. Я ведь не надеялся, что ты придешь. В прошлом году в назначенный день я прождал без толку. А в этот раз Истарма услал меня в Мею.

– Что за дела у тебя снова с Истармой? – спросил Иллири, и досада прорвалась в голосе, разрушая его спокойствие.

– Я – его правая рука, его дела – мои дела, – сказал маг почтительно, поглядывая на стража.

И рассмеялся не очень весело, узрев крайнее удивление на лице друга.

– Иногда стоит сказать глупость, чтобы увидеть удивленного стража. Но на самом деле так оно и есть, – добавил он уже обычным тоном. – Это долгая история, и, хоть времени и достаточно, я не хочу задерживаться здесь дольше, чем необходимо. Мне и так нужно многое успеть сказать до возвращения. Помнишь, что я говорил тебе в Эгросе? Что Истарма вертит, как ему вздумается, старым Королем, что отлавливает знахарей и книжников, будто ищет кого-то или что-то. Я ведь говорил тебе тогда, что он не просто так суетится. – Он сверкнул горящими глазами. – Он нас ищет!

– И предлагал его убить, пока не поздно. Я помню, – сказал страж. – Но это против наших законов. А они превыше всего. Мы защищаем, а не нападаем. Тем более первыми. – Он посмотрел на мага. – Кроме того, у тебя с Истармой давние счеты, давняя ненависть. Потому я и решил, что ты о мести мечтаешь. Потому отговаривал.

– О мести я мечтаю все реже и реже, – сказал маг. – И дар мой уже не пьянит так, как раньше. И время прошло, целая жизнь. Так что не бойся, что все начнется сызнова.

Страж смотрел на него и не узнавал. Не было в Бритте раньше этого надлома. Даже после тюрьмы. Исступление, буйство, это было всегда. Но такого не было.

– Ты быстро меняешься, – внезапно уронил он, не сдержавшись.

– Да, – кивнул маг, не поняв смысла слов, – я не мог не Менять лица. Меня могли бы узнать. Это почти невозможно, но страх все равно остается. Когда таскаешь на себе день и ночь магическую личину, она прирастает. И лицо тоже изменяется под ней… медленно, но меняется. Но не сердце.