тоже заметили красноармейцев, потому что башня головного танка неторопливо начала поворачиваться дулом к солдатам. Командир что-то крикнул бойцам и те, насколько могли, ускорили бег к позициям ОПАБа. Раздался выстрел. Это из головного танка открыли огонь по бегущим солдатам. Снаряд пролетел над головами бойцов и рванул метрах в ста от них.

– Быстрее, быстрее, – шептал Сокол.

Танк извергнул еще два выстрела. Снаряды также пролетели далеко за спины бегущих. Группа благополучно добралась до линии ДОТов.

– Лейтенант Купченко, – представился командир группы, откашливаясь. – Политрук 37 заставы. У меня приказ отступить к штабу 18 ОПАБа. Это все, кого удалось вывести.

– Так, вы к Бирюкову?

– К нему.

– У меня есть связь. Могу вас соединить, – предложил Сокол.

– Не нужно. Помогите лучше с транспортом, со мной раненые.

Вид у бойцов был потрепанный, но больше походило на то, что красноармейцы валялись где-то усиленно, а вышли из боя. Оружие чистое. А форма, хоть и грязная, но без дыр. Перевязанные бойцы корчили гримасы от боли, но крови на бинтах не было. Все это бросилось в глаза Соколу, и в другое время он бы ни за что не пропустил бы такую группу. Но ползущие через мост танки не позволили сосредоточиться. Сокол больше для порядка посмотрел документы Купченко и ничего подозрительного не нашел.

– Раненых мы поможем отправить к штабу на полуторке, а вы с целыми можете остаться здесь. Лишние бойцы не помешают, – сказал Сокол.

– Я же сказал вам, лейтенант. У меня приказ отступить. В полном составе. А то, что вы предлагаете, это самоуправство и нарушение приказа. Под трибунал захотели? Между прочим, к вам приказ тоже отношение имеет. Чем вы собираетесь останавливать танки? Пулеметами из ДОТов. Только людей зря угробите. Бросайте все и с нами к Бирюкову. Ваши силы там больше пользы принесут.

– Вы мне что, предлагаете оставить позиции. Вот так, без приказа?

– Я же сказал, приказ есть.

– У меня такого приказа нет, – отрезал Сокол.

Группа Купченко влезла на полуторку и двинулась к штабу. На прощание Купченко вылез наполовину из кабины, обернулся к лейтенанту, недобро улыбнулся и что-то прошептал губами.

Сразу после ухода группы Купченко на позиции Сокола вышли гражданские лица: три женщины и шестеро детей. Одну из женщин подвели к лейтенанту.

– Товарищ лейтенант, это Пелагея, жена комвзвода Федорова, – доложил рядовой Ваня Барсук, писарь роты.

Женщина держала за руку девочки лет трех, а в другой руке запеленатого младенца.

– «Этого мне еще не хватало», – подумал Сокол, но вымолвить смог только:

– Почему вы здесь, вам здесь нельзя.

– А куды мене? – закричала молодая женщина. – Куды с дитем? Деревню разбомбили. От хаты головешки стались. Хараше ешо малюток вытянула.

– Да что я с вами делать-то буду, – повысил голос лейтенант, глядя как за спиной женщины, выстраиваются в боевой порядок немецкие танки. – У меня здесь не детский лагерь, пионерской зорьки не будет.

– Я до мужа пришла. С мужем останусь. Или здесь стреляй, ирод.

Никогда еще в жизни не жалел Сокол о сделанном, как в этот момент об отданной Купченко последней полуторке. Больше транспорта на позициях не было.

– Барсук, женщин и детей в каземат. Дайте что-нибудь теплое из одежды и покормите, – распорядился Сокол и переключился на немцев.

Между тем, танки противника преодолели мост и, выстроившись в шеренгу, начали движение к ДОТам. За танками цепью шла пехота. Начался бой. Немцы то наваливались волной, то откатывались назад. Бойцы саперно-маскировочной роты, со всех сторон сжатые все уплотнявшимся кольцом немецкого огня, несли потери, но держались. Противотанковыми ружьями удавалось сдерживать натиск PZ, пехоту отрезали перекрестным огнем ДОТов. Бетонные корабли со всех сторон осыпали вспышками выстрелов, дробно стучали по бетону пулеметные очереди, разрывали арматурную стяжку минометными попаданиями.

В пылу сражения Сокол не потерял самообладания и не забывал командовать вверенной ему ротой.

– Дай мне седьмого, – пытаясь перекричать грохот, крикнул Сокол.

– Седьмой на связи.

– Седьмой, седьмой. Что у тебя, докладывай.

– Товарищ лейтенант, ДОТ занимали уже под обстрелом. Боеприпасы перетаскивали. Понесли большие потери. Из 18 бойцов в ДОТ пробралось пять человек. Ротный склад уничтожен от попадания снаряда, – доложили в трубке.

Если бы сейчас Бирюков направил на помощь этим бойцам Сокола, умиравшим в двух шагах от своего командира. Лейтенант гнал от себя эти мысли. Но все возвращались. Если бы ему заранее предсказали, что, возглавив роту, он сам непременно погибнет, он все равно бы пошел в этот бой, не колеблясь.

– Товарищ лейтенант, первый на связи.

– Слушаю, товарищ первый. Да. Положение тяжелое. Приказ? Какой приказ? – переспросил Сокол.

– Из ДОТов не выходить! Сейчас к тебе подойдут танки Пуганова. Держаться!  – грозно прозвучало на другом конце.

От этих слов израненное, изуродованное потерями своих солдат сердце возликовало. Немцы стягивались к ДОТам, грозя живой пробкой заткнуть узкое горло бетонных коробок. Но, услышав с двух сторон рев танковых моторов, они стали вновь поспешно откатываться под защиту брони.

В 4 часа утра, как только открыла огонь вражеская артиллерия, командир 22 танковой дивизии генерал Пуганов, не дожидаясь распоряжений сверху, самостоятельно объявил боевую тревогу и направил к Бугу для прикрытия границы дежурные танковые подразделения. Танки и артиллерия, не выведенные из парков, в результате бомбардировки с воздуха оказались под развалинами. Автомобили и автоцистерны, сосредоточенные на открытых площадках, уничтожены артогнем. Попытки вывести технику из-под обстрела стоили жизни многим командирам и красноармейцам. В числе других погибли при этом заместитель командира дивизии по политической части полковник Алексей Алексеевич Илларионов и помощник по технической части военинженер 2 ранга Ефим Григорьевич Чертов. Но по сравнению с другими соединениями первого эшелона потери в личном составе здесь были гораздо меньше. Подразделения, не имевшие техники, и новобранцы, не научившиеся обращаться с ней, а также члены семей командного состава укрылись за каменными строениями и за старым крепостным фортом. Сам же Пуганов в составе дежурных подразделений выдвинулся к ДОТам лейтенанта Сокола.

– Иванов, экипажи к танкам! – приказал Пуганов, наблюдая отчаянное положение Сокола.

– Есть экипажи к танкам! – сказал Иванов и не удержался от вопроса: – Ударим навстречу?

– Решим по обстановке, вперед!

Бой прекратился через полчаса. Он еще вспыхивал то здесь, то там, потом совсем затихал. Стучали запоздалые автоматные очереди, винтовочные выстрелы и пулеметная трель. Пуганов, ворвавшись в бой, имел четыре БТ-7 и два Т-38. Дежурные подразделения пришлось делить на части, отправляя на помощь ОПАБам. При генерале осталось то, что осталось. Он потерял два танка, не успев дать залп. Танки были подбиты немецкой артиллерией, шквальный огонь которой вызвал корректировщик. Остальные машины пали в бою с немецкими