На юге экспедиции В. Д. Пояркова в 1643—1646 гг., Е. П. Хабарова7 и других землепроходцев положили начало освоению русскими людьми Приамурья и неизбежно привели к присоединению его к русским владениям. В основном там селились крестьяне-землепашцы, политические и уголовные ссыльные. Оседали и беглые крестьяне. Местные жители (гиляки, эвенки, удэге) были обложены данью (ясаком).

В середине XVII в. на территории, прилегающей как к левому, так и к правому берегам Амура, уже существовали русские крепости-остроги (Албазинский, Кумарский и др.), крестьянские слободы и пашни8.

Как установила П. Т. Яковлева, русские поселенцы ввели посевы ржи, пшеницы и овощей, водяные мельницы, сенокошение, научили местных жителей печь хлеб, ловить рыбу неводом и пользоваться для охоты ружьем9.

Со второй половины XVII в. китайские власти стали направлять на Амур свои формирования, которые нападали на русские поселения, угоняли население и скот, отбирали хлеб. Попытки высочайшего двора нормализовать отношения с Китаем не приводили к успеху: китайцы стягивали большие силы к русским острогам. Это вынудило Россию вступить в переговоры с китайскими уполномоченными, которые велись в городе Нерчинске.

Многотысячное превосходство маньчжурской армии (стрельцов и казаков было всего 1,5 тыс.) и реальная угроза взятия Нерчинска заставили Россию в 1689 г. подписать первый русско-китайский договор.

По условиям Нерчинского договора Россия обязалась передать цинскому правительству территорию Албазинского воеводства. Граница по Нерчинскому договору была крайне неопределенной10. В результате этого договора Приамурье на многие годы было отторгнуто от России, что тяжело сказалось на положении региона. Земледелие и различные промыслы были ликвидированы. Громадные таежные пространства среднего и нижнего бассейнов Амура и бассейна Уссури не осваивались, оставались малонаселенными и малоизвестными. По тайге здесь бродили охотники — эвенки, орочоны, удэгейцы, а по течению рек и побережью Тихого океана располагались оседлые стойбища рыболовов — гольдов, орочей, ульчей и гиляков, которых обирали наезжавшие китайские купцы.

Приращение русской территории в конце XVII—XVIII вв. по берегам Тихого океана продолжалось на Камчатке, Курильских и Алеутских островах, а также на североамериканском побережье в Аляске11. Этот процесс сопровождался крупными географическими открытиями и освоением новых областей русскими землепроходцами, мореплавателями и зверопромышленниками12, утвердившими исторические права России на Курильские острова и Сахалин и открывшими новый путь в Японию с севера.

Поход в 1697—1699 гг. приказчика Владимира Атласова13, названного А. С. Пушкиным «Камчатским Ермаком», присоединяет к России гигантский полуостров. В 1701 г. Атласов представил в Сибирский приказ «скаски» — первое описание природы и населения Камчатки, сведения о Курильских островах, а также о Японии14.

Важно подчеркнуть, что открытие, исследование и освоение Курильских островов русскими людьми началось еще в первой половине XVII в.15

Курильские острова изображались на картах, в том числе западноевропейских, как русские острова. Одной из них, дошедших до нас, является изданная в 1687 г. карта голландца Н. Витсона16.

Есаул И. Козыревский в 1711 г.17 отправился на Курилы и привел часть населения в подданство России. Побывав в следующем году в Южной части Курильской гряды на островах Итуруп и Уруп, он писал, что тамошние люди живут «самовластно», т. е. независимо, а люди с острова Матсмая (Хоккайдо) к ним «не ходят»18.

В 1738—1739 гг. Курильские острова были подробно исследованы в ходе экспедиции М. Шпанберга19.

В 1766 г. Россия установила свой контроль и на самый южный из Курильских островов — Итуруп20. На острове Уруп в 1795 г. русские основали поселение, в котором находились до февраля 1805 г.21, а в 1828 г. российско-американская компания вновь ввела там селение, просуществовавшее до 1875 г.22 Местные жители приняли от русских христианство, говорили по-русски и просили их о защите от посягавших на острова японцев23.

В 1800 г. японцы самочинно разрушили русское кладбище и основали свой пост на острове Итуруп24. Однако Н. П. Резанов как глава русского посольства, отправленного в Японию в 1805 г., объявил, что «на север от Матемая все земли и воды принадлежат российскому императору и чтобы японцы не распространяли далее своих владений»25.

Расширение влияния России на Тихом океане вызывало среди японских властей враждебность и беспокойство. В последней трети XVIII в. русские люди на Курилах вели торговлю с японцами на острове Эдзо, хотя властители Японии пытались свернуть эту торговлю. Россия была заинтересована в торговле с японцами для обеспечения продовольствием своих подданных на Аляске, Алеутских, Курильских островах и на Охотском побережье.

В середине XIX в. территория Дальнего Востока, богатая природными ресурсами и важная в стратегическом отношении, превратилась в арену острого политического соперничества. Дальневосточная политика России в этот период развивалась на основе ее взаимоотношений с Китаем, Японией, США и европейскими державами, преследовавшими здесь свои колониальные цели.

В годы Крымской войны, как мы знаем, англо-французская эскадра, пользуясь слабостью русских сторожевых постов на Тихом океане, неоднократно бомбардировала русские укрепления и пыталась высаживать десанты для овладения Петропавловском. В этих условиях задача России заключалась в прикрытии Приморья и Приамурья от враждебных действий западных держав. Для ее решения важно было установить четкую границу с Китаем. Ведь фактически в течение более 150 лет огромные пространства Приамурья оставались неразграниченными между Китаем и Россией, дразня аппетиты Джона Буля и дяди Сэма.

Возвращение Приамурья26

Вопрос о присоединении Приамурья к российской империи долгое время оставался нерешенным, и петербургские столоначальники утратили даже имевшиеся ранее в их распоряжении географические данные об устье Амура, считавшемся белым пятном на карте мира до середины XIX в.27

В 40-е годы XIX в. русское правительство направило в бассейн Амура для обследования этого края несколько экспедиций, несмотря на сопротивление некоторых консервативных сановников. Например, канцлер К. В. Нессельроде тогда считал мысль о занятии Приамурья и об открытии плавания по Амуру чем-то даже не вполне «благонадежным», опасаясь, что это плавание откроет «окно» политическим ссыльным,