Монах, похоже, искренне веселился. Хотя Аэле утверждала, что его нам послали боги, я в этом сомневалась.

После битвы на озере мы пролежали пару часов на песчаном берегу, и, хотя стояла удушающая жара, у Слэйто начался озноб, а затем лихорадка. Он то выныривал из омута забытья, то погружался на самое его дно. Пушок приходил несколько раз и мягко трогал меня лапой. Это давало надежду, что Аэле где-то поблизости и что зверь меня к ней зовет. Нашу пташку я нашла под ближайшим ивовым кустом, на безопасном удалении от берега: прежде, чем вернуться за мной, Слэйто о ней позаботился. Девушка сидела, низко склонив голову и сжимая ее хрупкими руками. На секунду, когда наши взгляды встретились, я вновь ощутила пугающую пустоту в сердце – как в тот раз возле заброшенной мельницы, когда маг ссорился с невестой. Но холод лишь на миг сжал все внутри и тут же мягко отпустил.

– Лис! – Аэле протянула ко мне руки и разрыдалась, как брошенный маленький ребенок. А я обхватила ее невесомое тельце, жалея в душе, что не могу разрыдаться вместе с ней.

Мы вдвоем, хоть и с трудом, подняли Слэйто. Маг, тощий как жердь по сравнению с тем же Атосом, внезапно оказался тяжелым, точно куль с мукой. Ему хватало сил и осознания происходящего, чтобы переставлять ноги, но опирался он в основном на мое левое плечо. Все осложнялось тем, что я почти не чувствовала правую руку, раненную клыком Мамочки. Возможно, в зубах осьминога содержался какой-то сильный яд, и я с каждой секундой теряла жизненные силы.

Пушок, которого я продолжала подозревать в том, что он бывший Сияющий, без толку крутился возле нас и лез под ноги. Так, нелепо обнявшись и запинаясь о лиса, мы и доковыляли до дороги.

В тот самый миг, когда я уверовала, что, несмотря на победу над монстром, нам всем суждено умереть посреди дороги, вдалеке мы увидели Мастоса. Сидя в пыли, монах перебирал зеленые бусины. Старец с зелеными четками – образ, довольно часто встречавшийся в моей судьбе. Но, подойдя ближе, я разглядела, что монах не похож на бога дорог Карамина, а его четки сделаны скорее из желтого агата. Зато он кинулся нам помогать, и лишь за это я готова была целовать его запыленные сандалии.

Даже не назвавшись и не заикнувшись про плату, Мастос разжег костер и усадил нас вокруг огня. У него нашлось лекарство для истерзанных ног Аэле и раны у нее на голове. И нашлось, чем ослабить жар у Слэйто и обработать мое плечо. Лишь присев у костра и передав спутников заботам старика в рясе, я словно освободилась от ответственности за них и мгновенно уснула.

Как истинный монах, Мастос врачевал наши недуги, не задавая лишних вопросов. А они могли бы возникнуть, особенно когда у Слэйто случился припадок: его начало трясти, спина выгнулась, а светлая магия объяла его пламенем.

У Мастоса могли появиться вопросы и тогда, когда Пушок – не домашний питомец, а дикий лис – крутился вокруг Аэле, будто на привязи. У него могли закрасться подозрения о том, что мы не простые путники, когда он помог мне снять мой доспех из заокраинского серебра и увидел рану, нанесенную явно не мечом или кинжалом.

Но если у монаха и возникли вопросы, то он оставил их при себе. Я не сомневалась, что он видел магию Слэйто. Такие одаренные обыватели были редки, но я встречала их в токане и еще раньше. Люди вроде меня – видящие и чувствующие чуть больше прочих. А взгляд Мастоса выдавал его со всеми потрохами – изучающий, цепкий взгляд старых мудрых глаз. Когда светлая магия в последний раз взметнулась над магом – это была чрезвычайно яркая вспышка, – монах даже отшатнулся.

Мастосу потребовалось два дня, чтобы поставить нас на ноги. Вернее, чтобы привести в чувство Слэйто. Как только маг открыл глаза, он сказал:

– Новолуние близко. Надо торопиться.

В нашем состоянии было не до спешки, но идти мы могли – медленно, на пределе сил. И если бы не Мастос, мы бы не добрались до «Таинственного друга» и к следующему месяцу. Монах так и не ответил мне прямо, почему он нам помог. Нес какую-то чушь про любовь ко всем божьим тварям и законы милосердия. Я ничуть не доверяла Мастосу, но выхода у меня не было.

Как только мы подошли к трактиру на перепутье нескольких дорог, Пушок скрылся в ближайших зарослях. Несмотря на то, что лис выскочил на берег, когда Слэйто вернулся за мной, теперь его интерес ко мне иссяк. Он сопровождал исключительно Аэле, а та воспринимала это как должное.

И вот мы сидели в трактире, пили сидр из теплых кружек, ели крольчатину под сметаной – и все это на деньги монаха, который курил мятные сигары и посмеивался. Слэйто, стоило нам оказаться на постоялом дворе, заявил, что ему надо прогуляться, и исчез. Мага шатало, как пугало на ветру, налившиеся кровью глаза выглядели двумя красными дырами на бледном лице. Увидев свое отражение в медном блюде за стойкой, я убедилась, что выгляжу не намного лучше. Только Аэле цвела и пахла, как утренняя роза. Ее не беспокоили больше обмороженные ноги – она вновь оказалась в центре внимания, пускай и бандитов в придорожном трактире.

– Вы направляетесь на юг, не так ли? – Мастос выдохнул колечко сизого дыма, и оно медленно поднялось под потолок. Курение не было распространено среди монахов, слишком дорогая привычка для людей, живущих подаяниями.

– Что-то вроде того… – уклончиво ответила я. Мне не давал покоя вопрос, куда подевался маг. Нам надо было поговорить, но оставлять Аэле с монахом я боялась.

– Рискну предположить, что вы идете в Волчий сад?

– Что? Куда? – Мне пришлось отвлечься от мыслей о поисках о Слэйто. – Волчий сад?

– М-да, – кивнул монах. – Есть на юге такое местечко. Заброшенный дивный сад, сплошь в яблоневых деревьях, которые круглогодично в цвету. Повсюду там стоят статуи волков. Из мрамора, гранита, базальта…

Я вглядывалась в лицо монаха, пытаясь понять его намерения, и наконец произнесла:

– С чего вы взяли, что мы идем в какой-то там сад.

– Вы идете на юг, так сказал ваш красноглазый спутник. Вам надо успеть к новой луне. Вы вдвоем объяты магией. Вывод напрашивается сам собой: вы идете к белой башне или тому, что от нее осталось.

Я опустила глаза. Волчий сад, белая башня, дневник охотника, Слэйто с Аэле, монстры вокруг – это все как-то связано, но сама я эту загадку не разгадаю никогда. Монах понял мое молчание иначе.

– Если не хотите, можете не рассказывать. Я просто хочу предупредить, что вы очень близки к цели.

– А откуда вы сами знаете о башне?

– Давным-давно это место было святилищем богини Элеи – самым крупным из тех, что были в Королевстве, почти на границе с Краем.

– Но город, названный в честь богини, расположен на севере…

– Да, городов в честь Элеи в одном лишь Королевстве три штуки. А вот белые башни, хм, это другой разговор. На севере на границах с Тиллем и Элдтаром располагались еще два святилища. Правда, не пресвятой Элеи, а богов столь старых, что их имена уже забыты простыми людьми.

Я затаила дыхание. Я чуяла, что приблизилась к разгадке всей цели нашего со Слэйто и Аэле путешествия, да и личностей моих компаньонов.