– Но сейчас святилища на юге нет?

– Ни камня. Лет двести назад все изменилось. Пришел Поглощающий и своей темной злобой разрушил храм, оставив только статуи волков вокруг да вечно цветущие яблони, которые силой прекрасной Элеи продолжали жить.

– Но почему волки? Разве храм богини любви не должны окружать какие-то милые создания – птички, котята, лебеди, в конце концов?

Мастос затушил окурок о глиняную кружку с сидром и взглянул мне в глаза.

– Забавно, что вы спросили, Лис. Вы производите впечатление начитанной девушки, но удивительно невежественны в истории религии. Животным компаньоном Элеи является лиса, ваша тезка. – Он издал глухой смешок. – А волки… Дело в том, что святилище стояло на границе с Краем.

Я вцепилась в столешницу. Разгадка витала в воздухе и щекотала мне ноздри своим ароматом. Монах заметил мое нетерпение.

– Не знаю, известно ли это вам, но, несмотря на взаимную неприязнь, заокраинцы и крайнийцы очень близкие народы. Конечно, мы натерпелись от жителей Королевства заодно с нашими соседями-бродягами, но к прошлому это не имеет никакого отношения. У наших языков общая праматерь – язык древних книг. И очень многие слова звучат сходно на заокраинском и крайнийском. Волки в саду вокруг храма Элеи изображали человеческие чувства – как грешные и порочные, так и светлые. Восемнадцать волков вокруг святилища образовывали круг из человеческих страстей.

– Но при чем здесь Край?

– Крайнийцы тоже почитали святую Элею, но они полагали, что жители Королевства понимают ее учение неправильно. Для них, точнее, для нас это богиня, одаривающая не только любовью, но и прочими чувствами. Чувствами, которых ровным счетом восемнадцать. А на языке Края, как и на языке ока, чувства звучат как…

– Равэй!

Я с такой силой ударила сжатыми кулаками по столу, что выплеснулся сидр из кружек.

– Да, равэй. Чувства и волки. Два значения для одного слова. Поэтому в Заокраине и Крае самым страшным ругательством считалось выражение «отказавшийся от чувств», произносимое как…

– Салана-но-равэ! – прервала я монаха.

Тот посмотрел на меня с укором:

– Да. Со временем так стали называть самых страшных злодеев Королевства. Существ без чувств и души, обладающих властью и жуткой магией… Постойте! – воскликнул монах, уже видя перед собой мою спину.

– Он все-таки Сияющий, – крикнула я Мастосу, почти бегом направляясь к выходу из трактира. – Присмотрите за Аэле, и если я не вернусь через час… – Я на секунду задержалась в дверях. – Если не вернусь – уведите ее как можно дальше от этого места.

* * *

Когда я впервые увидела Слэйто, первой моей мыслью было, что он Высший маг. Его окружала светлая магия, а с обычными людьми так не происходит. Конечно, я тоже была покрыта магической аурой, но использовать ее не могла. В отличие от Слэйто, чьи таланты поражали. И чем дальше, тем сильнее. Одно дело поджечь меч, и совсем другое – заморозить целое озеро. К тому же он еще и любил поговорить о сути Поглощающих.

Почему я отказалась от мысли, что он Сияющий? Все просто, Слэйто был слишком человечным. Задумчивым, раздражительным, веселящимся. Он совсем не походил на тех, кого привыкли веками бояться в Королевстве. А еще он запудрил мне мозги своими историями про детство. Деревенский мальчик, как же.

Во внутреннем дворе трактира его не было, как и в конюшне. Я совсем не представляла, где искать Сияющего и что делать, когда его найду. Но знала точно: ни один из высших магов не заслуживал доверия, ни один из них не желал людям добра. Что бы ни ожидало Аэле в Волчьем саду – это было злом, и, скорее всего, попади она туда, это закончилось бы для нее смертью.

Я обежала вокруг трактира пару раз, но никаких следов Сияющего так и не нашла. Стоял ослепительно солнечный день, и сама мысль о том, что мне сейчас придется противостоять древнему зловещему существу, казалась абсурдной. Голос внутри головы шептал: «Не глупи. Это просто Слэйто, а не монстр с Янтарного перешейка. Тот самый Слэйто, который вернулся за тобой на озеро и сказал: она – моя».

Я почти сдалась, когда почуяла мага. В буквальном смысле: воздух искрил от остатков белой магии. Полагаясь больше на свое магическое восприятие, чем на зрение или слух, я начала подниматься на высившийся справа от трактира холм, поросший густой травой. Там, на самой вершине находился Слэйто. Скинув всю одежду, кроме белых штанов, маг сидел с закрытыми глазами и наслаждался слабым ветерком, тревожившим разве что травы.

Я была уверена, что шорох травы предупредил его о моем приближении. О моем присутствии кричали стебли, земля и даже небо, но Слэйто не шелохнулся. Тогда я достала меч из ножен и поднесла к горлу мага острый клинок. Без своего жилета и камзола он выглядел тощим мальчишкой, на шее отчетливо билась жилка.

– Ты думаешь гораздо громче, чем ходишь, – тихо сказал маг, не открывая глаз. – Сейчас ты смотришь на мою шею и думаешь, что если на ней пульсирует жила, то внутри меня движется кровь, и значит, у меня есть сердце.

– А оно у тебя есть?

– Ты уже задавала этот вопрос. А я уже на него отвечал. Лис, ты смотришь на поверхность и даже не пытаешься заглянуть внутрь.

– Я не очень сильна в головоломках, Сияющий, – произнесла я чужим, странно приглушенным голосом. – Я просто знаю, что ты опасен.

Он вскинул голову слишком резко и порезался о лезвие меча. По шее стекла багряная капля. Его глаза, еще красноватые после наркотика, все же обрели свой цвет: зеленый и голубой. Слэйто вглядывался в мое лицо так долго, что я почувствовала себя нашкодившим ребенком и опустила меч.

– Если бы я хотел убить тебя, Лис, то уже это бы сделал. У меня была тысяча возможностей, но ни одной причины.

– Ты врал мне.

– Мы все постоянно врем друг другу. Сейчас, например, ты врешь сама себе: говоришь, что должна убить меня и что после этого всем станет лучше.

– Да ты у нас не просто маг! Ты еще и мысли читаешь, как ярмарочная гадалка? Ну, и о чем же тогда я думаю?

– Это слишком легко, – тихо засмеялся он, затем схватил меня за лодыжку и резко потянул на себя.

Я рухнула навзничь, выронив меч. Однако я успела выхватить из-за пояса нож и направила его острие к проступающим под кожей ребрам мага.

Слэйто навис надо мной, закрывая ярко-голубое небо. Распущенные светлые волосы падали мне на лицо и задевали ресницы.

– Твоя, как ты считаешь, предусмотрительность твердит тебе, что меня надо убить, а уже потом разбираться, являюсь ли я абсолютным злом или нет. Но попробуй хоть раз сделать то, чего тебе хочется, а не то, что ты считаешь должным делать.

Он склонился ко мне, и на миг у меня возникло ощущение, что я смотрю на двух разных людей. Что-то подобное случилось и на озере, перед тем, как мы сломя голову кинулись в ледяной туннель. Но сейчас я видела эту пару гораздо четче. Один взрослый, другой – совсем мальчишка. Один с бесконечной усталостью старика в глазах, другой – словно застывший в изумлении. Но ни тот, ни другой не желал мне зла.