тугой мошной, ну и обчищают в преферанс. И так получилось, что об одном из их клиентов я знал. Драматург, он в нашем журнале публиковался. Так вот — он же мне сам и сказал, что эта шатия-братия его на тридцать кусков обчистила! Думаешь, это всё? — вдруг воскликнул я слишком громко. Пришлось сбавить тон, и я договорил почти шёпотом: — И вот в субботу, ну, как раз перед тем, как мы столкнулись с тобой и Ангелиной, прихожу к нему… Вернее — к дому, где он живет… жил, подхожу, тьфу ты — а там милиция, оцепление… Оказывается, то ли убили его, то ли он самоубился…

Я и сам удивился, как эмоционально всё это рассказывал — видно, Олег был для меня тем самым необходимым слушателем.

— А как фамилия этого драматурга? — спросил Литвинов, который и вправду слушал меня не перебивая и только яростно распиливая тупым столовым ножом отбивную котлету.

— Сивашов, Марк… Хм. Отчество не помню.

— А этих, катал-то, как зовут?

— Корней Николаевич Трегубов, Вячеслав Миронович Губарев, Алексей Владимирович Панкратов, — перечислил я.

Эти имена я помнил, как это раньше говорили, как отче наш.

— То есть, ты думаешь, что к смерти Сивашова могли быть причастны эти… Трегубов, Губарев и Панкратов?

— Не знаю… — пожал я плечами. — Если он им карточный долг не вернул… могли, наверное, подослать кого-нибудь с ножичком, раз уж они так круты.

— Понятно… — кивнул дружок. — В милицию не обращался?

— Нет, — признался я. — Азарт был, самому хотелось разобраться… Я же писатель, а тут такой детектив.

— Азарт был, а теперь испарился? — хмыкнул Литвинов, поглядывая на меня исподлобья.

— Думаешь, я сдрейфил⁈

Теперь я тоже не отрывал от него взгляда. Он меня что, за малохольного держит? Но мой товарищ только пожал плечами.

— Подумал бы, если бы не знал тебя, — откликнулся Олег. — Ты вон тогда, на учениях, за пацаном этим… Как его? Пентюховым… В огонь полез. Если бы не ты, сгорел бы этот черпак, нафиг.

— Да ладно! — отмахнулся я.

— Я одного не пойму, чего ты от меня-то хочешь?

— Да я и сам не знаю… Посоветоваться…

— Насчет чего?..

— Стоит ли к ментам обратиться?.. Дело-то серьезное…

— Уже, — хмыкнул он.

— Что — уже?

— Обратился уже.

— Да не… — помотал я головой. — Когда?

Я никак не мог понять, куда он клонит. Вроде и не настолько я пьян…

— Да прямо сейчас, — мягко подтвердил Олег.

— Ты хочешь сказать… — ошарашенно пробормотал я.

Вместо ответа Литвинов тщательно вытер руки бумажной салфеткой, полез во внутренний карман своего модного кожаного пиджака и вынул красную книжицу. На обложке был золотом вытиснен герб РСФСР и два слова: «МВД РСФСР». Я открыл корочку. Фотография Олега с печатью, должность — «ИНСПЕКТОР ОТДЕЛА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА», звание: «СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ». Я всё так же медленно закрыл удостоверение, вернул владельцу, покачал головой, пытаясь свыкнуться с фактом, что Олег служит в органах. В армии он тот еще шалопай был…

— И как это тебя угораздило? — пробормотал я.

— Да как! — буркнул он. — После армии пошел в школу милиции. Вот, теперь служу.

— Сразу не мог сказать? — вспыхнул было я.

— А зачем?

— Ну не знаю… Я думал — ты работяга. На двадцать третье февраля, когда у тебя гуляли, что-то не похоже было, чтобы там милиционеры бухали! Я одному, помнится, даже в рыло дал… Неужели — майору?

— По-твоему, если человек в милиции служит, то и все дружки у него оттуда? — Олег убрал документы и с аппетитом доел котлету.

— Нет, конечно, но…

Я всё никак не мог уложить в голове такие новости.

— Ладно, — отмахнулся Литвинов. — Давай ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан.

— Я арестован? — шутканул я.

Вышло, конечно, неловко, но Олег, видно, к подобному уже привык.

— Слушай, Тёмка, — вздохнул он. — Не мели чепухи… Тебе надо явиться в управление и рассказать все, что ты мне сейчас изложил.

— Да не могу я! — процедил я. — Ведь Настю… актрису Трегубову начнут таскать…

— Опять не то! — разозлился вдруг Олег. — Ведь если эта троица причастна к смерти Сивашова, они могут и ее и тебя убрать, как свидетелей. Они просто опасны, понимаешь⁈

Я кивнул. Вообще-то он был прав. Игры кончились. Одно дело — отмахаться от трех уродов, когда их видишь прямо перед собой. Другое, когда тебя закажут матерому уголовнику. Тот уж подкараулит в темном переулке, и пикнуть не успеешь. И ладно — я! А если — Настю⁈ Да и мне самому опять помирать не хочется. Я, можно сказать, только жить начал. Столько планов, возможностей. Деньги в кармане завелись.

— Да, ты прав, — пробурчал я. — А то, что я тебе рассказал, ничего не значит?

— Ну почему — не значит, — сказал Литвинов. — Напишу рапорт, как положено. Только зачем тебе неприятности?

Я снова почувствовал себя школьником.

— Какие ещё неприятности?

— За недонесение-то ведь тоже наказание имеется, — серьёзно пояснил тот.

— Ладно тебе пугать… — махнул я рукой. — Ты лучше бы за Трегубовой присмотрел.

— Будем действовать в установленном порядке, — откликнулся Олег. — Ты мне лучше вот что скажи… Там, у дома, где Сивашов жил, ты с кем-нибудь из следствия разговаривал?

— Вот ничего от тебя не скроешь!

— И не советую, — кивнул он. — Ну, говорил с кем?

— Да, со следователем прокуратуры Кондратьевым.

— И что? Ничего ему не сказал?

Глава 23

— Не сказал, — не стал отрицать я.

— Понятно, — будто бы с укором кивнул Литвинов. — Доедай свое пирожное и пошли.

— Куда — пошли?

— В мое отделение, зафиксируем твои показания, как положено, — объяснил он. — Дело слишком серьезное, чтобы тянуть.

— Ну пошли! — буркнул я и быстренько покидал остаток пирожного в пасть.

Вот тебе и вечерок.

Олег в это время выцепил официантку, я заплатил по счету, не забыв оставить трешку чаевых, как собирался. Мы оделись, и армейский дружок повел меня в отделение. Хорошо хоть — не под конвоем. На самом-то деле он меня конкретно