силу рассчитываешь? Думаешь, со всем справиться сможешь?!

— Думаю, да. Ну, раз уж зашел разговор о детях, то, может, признаешься, куда мать Лиззи дел? Дочь ведь твоя. Ни разу сердце не дрогнуло?

— В канаве валяется, — зло огрызнулся Жан. — Много хотела! Чтоб денег я ей вернул, сколько взял, раз уж разошлись. Жаловаться ходила, скулила. Я ее и…

— Понятно. А матери твоей дети где? Тоже искусал?

— Дома сидят, ублюдки, выродки. Не трогал я их, — Жан гадливо поморщился. — Мамаша моя шлюха, нарожала черт знает от кого. Такое и в рот взять противно.

— Что ж. Если чисты, то пристроим по семьям на воспитание. Вырастим людей их них, не пропадать же им, — Влад поднялся. — Ладно, упырь. Смерть тебя все равно ждет, но милосердная. Живьем жечь не стану. Шеи сначала вам свернуть велю.

Жан усмехнулся.

— Отчего такая милость?

— Подарок ты мне сделал, упырь, — спокойно ответил Влад. — С Господарыней я ведь договор заключил. Честным словом своим подтвердил, что ее не трону. Потому что она последняя якобы в их роду. Обещал не ломать эту ветку. Не уничтожать семью. Дать потомство ей позволил. Вот и маялся, голову ломал, не знал, как слово обратно взять. А теперь продолжатель рода объявился, — Влад усмехнулся. — Целый княжонок, наследник. Он, стало быть, глава семейства-то. А значит, ее в расход можно. Вот за это спасибо тебе. Удружил так удружил.

Жан даже позеленел от злости, когда услышал, что развязал руки Господарю.

Забился, заголосил страшным криком.

Влад лишь коротко кивнул своим слугам.

— Шею свернуть обоим, и на костер, — велел он. И тихо, неспешно вышел.

О том, что Жана и Клотильду сожгут-таки на площади, я узнала позже.

Разумеется, смотреть не пошла.

И Лиззи ничего не сказала. Язык не повернулся.

Да, она их не любила и по-детски желала зла. За ногу укусить… наговорить грубых слов… Но все же они были ее отцом и бабкой. Нет, не для ее глаз это зрелище.

Поутру ветер принес черный дым и ужасный запах гари. Удушливый и зловещий.

А потом вдруг приехал Господарь. Шумный, радостный, возбужденный.

Да не один, с целой свитой.

В дом ко мне слуги господаревы внесли несколько сундуков.

— Что, все? — испуганно спросила я, встретившись с ним взглядом.

Он тряхнул головой.

— Не думай о том, — легко произнес он. — Они не страдали, зря я их не мучил.

— А… а дети? — чуть тише прошептала я. — С ними что?!

— Ничего дурного. Напуганы чуток и голодны были. Но это к лучшему; смирнее будут. Отдали в услужение добрым людям. Воспитают людей из них. Лучше посмотри, какие подарки я вам привез!

— Подарки, подарки! — запрыгала Лиззи, захлопала в ладоши. — А мне? Мне тоже привез?

Господарь строго посмотрел на ребенка.

— Ну, а как без тебя-то, —ответил он. — Только вот смирения и вежливости в тебе не вижу. Может, не отдавать их тебе?

— Я спасибо скажу, — ничуть не смутившись, ответила Лиззи. — Давай!

Господарь, посмеиваясь, выбрал сундучок, крепкий, дубовый, окованный потемневшим железом, и придвинул его Лиззи.

— Ох, и егоза растет!

— Мне иначе никак нельзя, — серьезно объяснила она ему, нетерпеливо откидывая крышку. — Если сестрица за тебя замуж пойдет, то мне-то за князя идти! Значит, надо и выглядеть хорошо. Князю под стать.

В сундуке лежали наряды, длинные платья и шубка, подбитая мехом. Настоящие княжеские наряды. Лиззи так и ахнула, всплеснув руками.

Господарь усмехнулся.

— За кня-язя? — протянул он. — Ишь, куда замахнулась! А князь-то на тебя, такую дерзкую, согласится?

— А куда он денется, — беспечно ответила Лиззи, разбирая украшения и жемчужные бусы, найденные среди одежды. — Я как разоденусь, как стану самая красивая!

— Хм, хм… — пробормотал Господарь, глядя, как Лиззи натягивает меховую островерхую шапочку, сколотую блестящей брошью с алым камнем. — За Рея вон пойдешь?

Лиззи тотчас сморщила нос.

— Ну, он и князь, — небрежно ответила она. — Больно тощий. А мне статного, сильного надо!

— Ничего, вырастет, — все так же посмеиваясь, Господарь. — Иди-ка сюда, Рей! Да скажи-ка мне: нет ли на теле у тебя тайных знаков каких? Может, пятно особое родимое?

Ему Господарь тоже привез подарков. Такую же черную кожаную бронированную куртку, какую сам носил и его воины, высокие крепкие сапоги, шапку из соболей.

Мальчишка и рад был до онемения.

И ответил не сразу, перебирая эти вещи.

— Есть, — проговорил он, наконец, сообразив, о чем спрашивает Господарь. — Вот тут вот, на груди. Рядом с сердцем.

— Такое?

Влад какую-то грамоту из-за пазухи достал, распустил ее и Рею показал.

Не успела прочесть, что там было, увидела только нарисованный знак — волчью голову. Ох, и к лютой семье Рей-то, оказывается, принадлежит…

— Да, похоже, — неуверенно ответил мальчишка, глянув в бумагу.

— А ну, покажи, — велел Господарь.

Мальчишка с готовностью оттянул рубаху, показывая грудь.

Господарь знак рассмотрел. Тот и вовсе не на родимое пятно был похож, а на тень от ожога, и Влад просиял.

— Оно самое, — произнес он удовлетворенно. — Вот тебе, Лиззи, и князь целый.

— Кто, я?! — изумился Рей.

— Кто, он?! — подхватила Лиззи, вытаращив глаза изумленно.

— Женишься на ней? — кивнул на Лиззи Господарь.

Рей даже побледнел.

— Да это ж отрава, а не девчонка! — вскричал он. — Целыми днями поучает и ворчит! Насмерть заговорит! А жадина какая! Так и смотрит, чего б прибрать и припрятать! Ну, уж нет! Лучше я в псари пойду, чем в князи!

Господарь оглушительно хохотал, аж слезы текли.

— Поняла? — обратился он к Лиззи, отсмеявшись. — Хочешь за князя — надо девицей скромной быть, приветливой. И чужого не брать! — он строго погрозил пальцем надувшей губы Лиззи. — Не к лицу князьям-то тащить, что плохо лежит.

— Не буду, — проворчала Лиззи, глядя на него исподлобья.

— Ну, вот и ладно, — Влад ко мне обернулся, улыбнулся светло. — А ты что ж подарки не берешь? Не рада?

Я не знала, что и ответить.

Мне он привез и рубашек, белее и тоньше лунного света, и платьев из бархата, достойных самой Господарыни. И длинную соболиную шубу. И ларец с украшениями.

— Да куда