– Что? Любовь здесь больше не живет?

– Не в этом дело… Просто… У меня полно проблем…

Грозовский таких проблем не понимал:

– У тебя теперь есть няня, какие проблемы? Ты что, не можешьсвоих детей на два часа оставить?

Ольга взяла его за руку, посмотрела просительно:

– Дим, лучше приезжай к нам, а?

Грозовский руку отобрал, отвернулся:

– Зачем? Все равно же ничего нельзя! Или что? Чай станемпить?

Ольга бы с удовольствием выпила с ним чаю. И плюшек бынапекла, и пирогов, а после чая они могли бы все вместе сыграть в лото илипосмотреть какое-нибудь веселое кино. Вот только Грозовского все это никак неустраивало. Он не хотел ни чаю, ни плюшек, ни лото. Ворчал, капризничал, пенялОльге на то, что она со своими семейными хлопотами не только личную жизньзабросила, но и работу запустила.

Ольга знала, что во всем он прав, и работает она в последнеевремя действительно не очень. По ночам, уложив детей, Ольга садилась рисовать,в офис приезжала невыспавшаяся, туго соображала. Все у нее валилось из рук.

Иногда Ольга думала, что не выдержит всего этого, сломается.Она запиралась в ванной, включала воду на полную мощность и ревела. Потомвытирала слезы, тащилась на кухню курить и пить чай. Жаловалась Надежде:

– Надя, я просто в шоке. Я ничего не успеваю, у меня нет нисил, ни времени… Я не справляюсь… Работу совсем забросила, Димку забросила!Ужас какой-то.

Надежда подливала подруге чаю, подсовывала пирожок:

– А ты чего думала? Трудно, конечно. Дети есть дети, да ещеони от тебя отвыкли совсем! Ничего, вот увидишь, все наладится.

Надежда, как всегда, оказалась права. К Новому году вседействительно потихоньку стало налаживаться.

Постепенно Ольга вошла в нормальный рабочий ритм. Всю неделюона пахала как лошадь, возвращалась глубокой ночью, когда дети уже давно спалиу себя в комнатах, а Надежда сладко посапывала на диване в гостиной. Затовыходные целиком и полностью принадлежали им троим: Ольге, Мишке и Машке. Оникатались на коньках, ездили гулять в Коломенское, ходили по театрам илиотправлялись в кино. Перед сеансом полагалось непременно купить большущее ведропопкорна. Чаще всего Надежда соглашалась составить им компанию и не хуже Машкивосторгалась и коньками, и попкорном, и ледяными скульптурами, и нарядныминовогодними витринами. Да и было чем полюбоваться! Повсюду – елки, северныеолени, гномы, гирлянды, все сверкает, кружится, подмигивает разноцветнымиогоньками. Красота, да и только!

Машка полюбила свой новый детский сад, по вечерамрассказывала, как они писали письма Деду Морозу и разучивали новый танец. Мишказавел в школе друзей, перестал дичиться и без умолку болтал с Ольгой, пока ониехали до школы:

– Генка вчера на спор отжался двадцать раз. Он на каратеходит. Мам, а мы можем меня тоже на карате записать?

– Запишем, если хочешь.

– Мам, а знаешь чего? У нас в классе у всех «камелоты», а уменя какие-то галоши!

– Миш, я не поняла… В Камелоте были рыцари Круглого стола.При чем здесь галоши?

– Ничего это не рыцари, а ботинки. Называются так. У всехесть, а у меня нет.

– Ну, купим, купим!..

Надежда на Ольгу ругалась: нечего, мол, все подряд покупать.Но Ольга все равно покупала и получала от этого ни с чем не сравнимоеудовольствие.

На работе Ольга с Надеждой почти не виделись, разве что вкурилке.

– Как там наши снобы, не обижают тебя? – спрашивала Ольгаподругу.

Надежда глядела на нее с веселым изумлением, тянула:

– Меня?! Бог с тобой! Я сама кого хочешь…

– Что нового можно придумать про шоколад? – Дарьяпоморщилась. – Все давно придумано!

– Ребята, я все понимаю, но надо придумать, – Ольгапосмотрела на своих ребят. Летучка продолжалась уже больше часа, и ребятаподустали. Пора закругляться. – Я вас очень прошу: подумайте. К вечеру жду вашипредложения. Только давайте сразу договоримся: гномики, феи, дети и тетки вкокошниках идут лесом. Что-нибудь более оригинальное и незамыленное, хорошо?Кстати, кто писал текст для кондитерских батончиков? Борис, ты, кажется? Мнеособенно понравилось вот это место. – Ольга взяла со стола распечатку и свыражением прочла: – «Этот батончик называется молочным, потому что на дветрети состоит из цельного молока. Он как будто соткан из тысяч капель цельногомолока. Он полезен детям и взрослым, потому что в нем много молока». Борь! Эточто такое? Памятка доярки? Это ж какая сила мысли! Просто с ума сойти! Он надве трети состоит из молока, потому что в нем много молока!

Боря, длинноволосый долговязый монстр креатива, заерзал настуле:

– Я переделаю, Ольга Михайловна…

– Очень надеюсь. Дарья, что там с картинками?

– К вечеру будут картинки, – отрапортовала Дарья.

В кабинет заглянул Грозовский, кивнул Ольге:

– Закончишь, зайди ко мне.

Грозовский скрылся, а Ольга перешла к самой нелюбимой исамой болезненной теме повестки дня: пресловутому «Строймастеру». Со «Строймастером»они завязли, и капитально. Они предлагали идеи одну за другой – сквознаяреклама, имиджевая, агрессивная, социальная, какая угодно. Но Николай ИвановичМезенцев, тамошний директор по рекламе, ни одно предложение не одобрил. Ольгачувствовала, что работает вхолостую. Самое обидное, что она совершенно точнознала, какая рекламная кампания нужна фирме. Но рекламный директор, плешивыйгосподин Мезенцев, который уже по ночам ей снился, предпочитал работать постаринке и Ольгиными идеями проникаться никак не хотел. Она, в свою очередь,категорически не хотела выполнять пожелания Николая Ивановича – лепить по всемугороду щиты с портретом улыбающегося маляра, будто сошедшего с политплаката60-х, и печатать дурацкие, никому не нужные буклеты. Вот такой вотмиттельшпиль. Надо было срочно разруливать ситуацию.

В конце концов Ольга, прекрасно понимая, что это неэтично,неполиткорректно и все такое прочее, решила-таки через голову Мезенцевавстретиться с гендиректором «Строймастера» – монстром и бурбоном СергеемБарышевым.

Почти неделю она вела переговоры с барышевской секретаршей,добивалась аудиенции, просила назначить время. В конце концов ей назначили начетверг, на три тридцать, и предупредили, что Барышев сможет уделить ей неболее четверти часа.