ли та штуковина, что появилась на улице? Через какое-то время у меня даже сомнения закрались, а ну как это наши были? Но тут, будто в ответ на мои мысли, ожила рация, установленная над торпедой:

— Три-пятнадцать-двадцать-восемь, — произнёс строгий мужской голос. — Доложить обстановку.

Мы с Рубином переглянулись через салонное зеркало заднего вида.

— Три-пятнадцать-двадцать-восемь, доложить обстановку немедленно. Куда двигаетесь? Вы в погоне? Подтвердите контакт с объектом!

Немного поколебавшись, я протянул здоровую руку и вырвал рацию из гнезда, после чего безжалостно швырнул её в окно.

Негоже дважды повторять одну и ту же ошибку.

В зеркале я видел, как Рубин одобрительно кивнул.

Где-то через полчаса я ещё немного снизил темп, чтобы минимизировать расход горючего. Очевидно, что погоня за нами, если и была, то сильно отстала. Непосредственной опасности больше не было.

— Как ты? — спросил я.

Рубин поёрзал на заднем сиденье, вздохнул, после чего ответил:

— Я-то хорошо… за местных волнуюсь. Просто мы убежали так… что пятки сверкали. А народ-то нам помогал! Трое погибли… что будут делать с остальными? Допытываться, куда мы скрылись?

— Думаю, наши скоро придут на помощь, — возразил я. — В смысле, настоящие наши.

— Так, может, стоило дождаться?

— Шеф рассказал, кто ты, — ответил я. — Нет, не стоило.

— Не уверен, что он имел право, — чуть рассерженно заметил Рубин.

— Он кроме этого ещё много чего рассказал. Об этом вот всём…

— Да? И что же?

— А ты точно право знать имеешь? — с ехидцей заметил я.

Рубин засопел.

— Ладно, прикалываюсь, — продолжал я. — Партизаны, блин. Про большой заговор знаешь?

— Знаю, — кивнул он.

Я вдруг поймал себя на том, что даже про себя продолжаю называть напарника Рубином. Как-то так получилось, что позывной шёл ему больше, чем настоящее имя.

— Ничего не тёрло, когда меня втёмную использовали? — не удержался я.

— Тёрло, — ответил Рубин. — Но приказ есть приказ.

— Ясно… в общем, шеф решил рассказать мне всё по максимуму, как я понял. А потом случилась шальная пуля…

— Точно шальная?

— Ты сам видел этих снайперов, — я пожал плечами.

— Н-н-да… видел, — согласился Рубин. — Судьба, видимо…

Я хотел что-то ответить насчёт судьбы, но тут послышался характерный нарастающий гул приближающегося вертолёта. Мы ехали по узкой дороге среди леса; кроны деревьев почти смыкались над нами — сомневаюсь, что нас можно было легко разглядеть сверху, но всё же я съехал на обочину и остановился.

Над нами проплыло зелёное брюхо Ми-8.

— Наверняка наши, на выручку спешат, — сказал Рубин.

— Возможно, — кивнул я после секундного размышления.

— Может, обратно?

— Нет, рисковать не будем, — возразил я. — Там известная точка. Неясно, какие у них силы ещё есть. Что, если там настоящий бой будет?

— Согласен, местные пострадать могут…. — Рубин осёкся и встревоженно добавил: — У тебя кровь!

Я взглянул на раненую руку. Повязка чуть съехала и по предплечью сочился тонкий ручеёк крови.

— Блин! — с раздражением заметил я.

К счастью, вместе с медикаментами я захватил перевязочный материал. Размотав остатки старой повязки, я обнаружил, что кожа немного разошлась у основания шва, но сами стежки были целы. Так что, обработав заново рану, накрыл её тампоном и чуть туже стянул бинтом. Через несколько часов можно будет ослабить повязку, вот только руку следовало оставить в покое.

— Давай я за руль, — предложил Рубин.

— Да нормально, тут автомат же, одной рукой справлюсь, — возразил я.

— Упрямый.

— Кто бы говорил!

Километров через десять дорога испортилась: плохонький асфальт сменился грунтовой колеёй. Хорошо хоть погода стояла сухая, иначе не уверен, что даже «Паджерик» бы справился.

Я вспомнил про смарфон. Потом проверил прикуриватель в машине. Так и есть: гнездо было занято «затычкой», из которой торчало два провода. Один из них подошёл к моему аппарату. Через несколько минут аппарат включился, и я загрузил карту, по памяти сверяясь с пройденным маршрутом.

Если я сориентировался правильно, через тридцать километров просёлок должен был влиться в асфальтированную дорогу.

Двигались медленно. Я старался, чтобы резких рывков не было. Рубин вроде бы держался нормально. Повязка на его груди оставалась чистой, что не могло не радовать.

Когда опустились сумерки, я остановился на обочине.

— Ночуем, — сказал я. — Не хочу фары включать.

— Добро, — кивнул Рубин.

— Сейчас капельницу поставим.

— Тебе-то назначили что-то? — спросил напарник.

— Да, то же самое. Но мне можно уколом.

Чтобы безопасно проделать все необходимые манипуляции, пришлось включить свет в салоне. Перед тем, как сделать это, я натянул в оконном проёме свою майку — другой защиты от комарья у нас не было, а без свежего воздуха никак. Не оставлять же, в самом деле, движок молотить на всю ночь? Хоть горючего и должно было хватить до Мурома, таже в таком медленном темпе, его запас никогда не бывает лишним.

С капельницей всё оказалось просто: Рубин не стал доставать катетер из вены, лишь закрыл его повязкой.

— Жрать хочется… — сказал напарник, наблюдая за капельницей.

Я поднялся и потянулся к бардачку. Улов оказался удачным: пакет крекеров и бутылка воды.

— Запасливые ребята, — констатировал я.

— Были, — добавил Рубин.

— Да. К счастью, были…

Какое-то время сидели молча, наблюдая за темнеющим лесом. В закатном небе мелькнул яркий метеор.

— Ох ты! — улыбнулся Рубин.

— Успел? — спросил я. — Желание загадать?

— Успел! — кивнул он, — а ты?

— Нет, —