– Едрёна монахиня, – простонал Йохан. Он, весь дрожа, скрючился на земле, прижавшись спиной к стене. Дышал он тяжело и прерывисто, что говорило о приступе боевого шока. – Ох, едрёна монахиня, Томас, когда же это всё кончится?!

Мой брат обхватил голову руками и зарыдал. Я утёр лицо ладонью – она почернела от гари и пота. Билли с Микой тоже явным образом колотила дрожь, и тут я заметил, как по переулку от нас опрометью бежит Сэм. Или не Сэм – тот был ранен в ногу, но не хромал. К тому же на макушке у беглеца, в отличие от Сэма, виднелась плешь.

– Эй! – окликнул я.

Билли вскинул голову, пружинисто вскочил и бросился вдогонку за Кишкорезом, которого я в темноте и суматохе принял за Сэма. Послышался глухой удар, Билли взмахнул ножом – раз, два, и делу конец.

– Где Сэм-то? – спросил Мика. Вряд ли он сбежал, с его-то ранением. Я сглотнул комок желчи и огляделся.

– Не двигайтесь, – приказал я. – Стерегите брата.

С Укоризной наголо я прокрался из переулка снова на улицу. Дома как не бывало – лишь языки пламени да несколько балок потолще на месте, которое стало мне приютом после смерти отца. Убедившись, что схватка кончилась, на улицу высыпали люди, передавали друг другу вёдра с водой от насосов и пытались погасить пламя, чтобы пожар не перекинулся и на их дома. После недавнего снегопада всё отсырело, хвала Госпоже, так что вряд ли огонь расползётся. На мостовой лежало два трупа. На меня никто не обращал внимания. Это мой околоток, самое сердце Вонища, и если кто-нибудь меня здесь видит, то делает вид, что не заметил.

Один человек лежал поверх другого, спина была черным черна от ожогов и кровоточила. Он явно был мёртв и мне незнаком. Я перевернул его на бок и склонился над Сэмом. По крайней мере, парень дышал, и я без лишнего миндальничания принялся хлестать его по щекам, пока тот не открыл глаза.

– Ну давай, Сэм, очнись, дружище.

Сэм осклабился.

– Башкой треснулся, начальник, – сказал он. – Смекаю, значит – бежать мне уже никак, вот я и шлёпнул гада-то этого да под ним и схоронился, только башкой треснулся, значит, об камни.

– Ну что ж, – ответил я. – Ты живой, хвала Госпоже, но нам сматываться надо.

Сэм остался в живых: у него достало смекалки и бессердечности, чтобы, как под щитом, укрыться от взрыва под бежавшим Кишкорезом, несмотря даже на то, что он ухитрился за этим делом потерять сознание. Я задумался – а так ли прост Сэм Простак, как мы привыкли считать?

Мика и Чёрный Билли вдвоём помогли Сэму доковылять до «Рук кожевника», придерживая с двух сторон. Вся троица неловко брела по улице: Сэм обеими руками опирался им на плечи, а раненая нога волочилась за ним по изрытому снегу. Я вёл под руку Йохана. Он был кроток, как ребёнок, смотрел в землю и дышал уже ровно. Когда подошли мы к харчевне, у себя в окошке наверху заметил я Эйльсу с арбалетом Анны в руках. Эрик открыл нам дверь и снова запер её за нами, Анна же кинулась помогать усаживать Сэма на стул. Был здесь и доктор Кордин – как раз заканчивал штопать Браку плечо.

– Вот тебе ещё один, доктор, – сказал я. Лекарь только вздохнул и кивнул, я посадил Йохана за стол и поставил перед ним бутылку с брагой. Думаю, он заслужил.

– Что там? – спросила Анна.

– Убили мы их, – ответил я; этих слов ей хватило.

Я поднял взгляд и встретился с суровым взором тётушки.

– А вот дом твой… Увы.

Она лишь молча покачала головой.

Йохан уже откупорил бутыль и присосался к горлышку – только кадык ходил взад-вперёд, пока он хлестал брагу, словно пиво.

По лестнице спустилась Эйльса с арбалетом. Обращалась она с ним вполне уверенно.

– На воздух взлетел твой грёбаный дом, тётя, – рассмеялся Йохан, заливая подбородок напитком. Рассмеялся – да так и зашёлся в долгом приступе хохота.

Я помог ему встать и заметил, что братец мой обоссался. Захватил я его бутыль и вывел несчастного на задний двор, где его никто не увидит. Надеюсь, от выпитого он вскорости вырубится и заснёт.

Когда я вернулся, Эйльса уже отложила арбалет на стойку и вновь нацепила маску трактирщицы.

– Не поранился, милый мой? – засуетилась она, протирая мне закопчённое лицо влажной тряпкой.

– Ничего, – ответил я. – Как там Сэм и Брак, доктор?

– Всё в порядке, начальник, – сказал Брак, однако был он призрачно-бледен и так крепко сжимал здоровой рукой бутылку, что стекло вот-вот готово было треснуть. Рядом сидела Энейд, её ладонь покоилась у него на колене. Сэм зажал в зубах сложенный вдвое ремень, а доктор Кордин зашивал ему длинный рубец на бедре, но, как по мне, Сэм ещё легко отделался. Вот так запросто пережить взрыв не всякому удаётся.

– Рана не слишком глубокая, – сказал Кордин. – Берегите её от загрязнения, и всё у него будет как надо. А вот плечо другого твоего парня меня тревожит.

– Всё в порядке, – повторил Брак, но очевидно было, что это неправда.

– Глупый мальчишка передо мной выпендривается, – буркнула Энейд.

– Я не мальчишка! – возмутился Брак, хотя Энейд была, должно быть, старше его лет этак на сорок. – Я твой мужчина!

– Цыц, – приказала она, и я понял – старуха полагает, будто я ни о чём не догадываюсь.

– Тётя, – сказал я тихонько, садясь рядом, – с кем ты спишь, твоё личное дело, меня не касается. А у тебя, Брак, далеко не всё в порядке. Тебе отдых нужен. Ложитесь-ка вы сегодня у меня. А сам я с ребятами посплю.

– Можешь поспать со мной, красавчик, – промурлыкала Эйльса и положила руку мне на плечо.

Со стороны это смотрелось как ласковое прикосновение, но хватка у неё была стальная, и я знал, к чему она клонит. Эйльсе явно надо поговорить.

– А что, – сказал я. – Почему бы и нет.

Мика с Чёрным Билли, как могли, попытались сдержать усмешку, ну а я оставил их без внимания. Эйльса же якобы моя любовница, так что в самом деле почему бы и нет?

Мы с Борисом помогли Браку добраться по лестнице до моей комнаты, и оставили там вместе с Энейд, чтобы та за ним приглядела. Когда мы оказались на лестнице вдвоём, Борис пристально посмотрел мне в глаза. Он был старше почти всех в отряде – задумчивый и немногословный здоровяк.

– Плохо дело, начальник, – тихо сказал он. – Бойцов у нас всё меньше. У них ещё и взрывной порошок, а у нас его нет. Что будет, если эти Кишкорезы явятся к нам всей шоблой?

– Порошок я достать могу. – Я подумал о том, что сказала Эйльса. – И людей. Опытных бойцов, которые умеют за себя постоять. Это мой город, Борис. Уж люди-то здесь найдутся.

И то и другое было правдой, хотя и не связано друг с другом. Чего уж там, арбалетчиков, которые участвовали в захвате «Цепей», я натаскал самолично, но они не годились. Близко я с ними не знаком, войну с ними не прошёл и не стал бы доверять им чего-нибудь значительнее простой засады. А вот люди Эйльсы, подумал я, могут быть полезны.