передатчик, и голос Отто скрипуче проговорил:

– Командир Кристен, пришел императорский указ… ваш отгул закончен, срочно явитесь в Бастарию.

Я заломил руки и хрустнул пальцами. Вот и отдохнули. Кристен мгновенно ответила:

– Старшина, путь займет четыре дня. Мы выдвигаемся сейчас же.

– Эжен, император хочет, чтобы ты отправился на восток империи. Твой дом прознал о том, что ты спас принца, и надавил на императора.

Мы удивленно переглянулись. Я не стремился к общению с домом на этой стороне, потому что знал, что наши взгляды в корне не совпадают.

Но, похоже, придется нанести им дружеский визит.

Ветер поднялся и взъерошил хвост Кристен. Она легким движением поправила волосы. Я посмотрел мимо нее, на погребальные деревья сим, растущие в безупречном порядке рядом со склепом. Их длинные ветви-плети зашуршали, прогибаясь на ветру. А потом с удивлением приметил его.

На самой макушке одного из деревьев сидел взъерошенный черный ранья. Птица обычно встречалась в предрассветный час, и последний раз я видел ее на одной из особых тренировок.

Иниго обучал Александра.

Издав протяжный звук, ранья взлетел и растаял точкой в закатных лучах.

Несколько мгновений мой взгляд преследовал его.

Теперь я действительно прощаюсь с тобой, друг. Ты был отважным воином и хорошим другом. Твоя смерть отмщена – цикл примет тебя в бесконечный круговорот жизней.

Прощай, друг.

Глава 23

Прядка за прядкой,

Нитка за ниткой,

Тянется скорбь

За славной девицей.

«Покидая отчий дом», стихи забытого поэта Таррвании

926 год правления Астраэля Фуркаго.

Четвертый месяц после сезона дождей.

Дом Заллс – Сожженные земли – Последний предел

Костераль

– Вы… вы так добры.

Она, покраснев, протянула руку для поцелуя. Я наклонился и со всей вежливостью и нежностью коснулся губами надушенной ладошки.

До чего очаровательное дитя. Сидевшая рядом служанка одобрительно посмотрела на нас и продолжила настойчиво втыкать иглу в шитье.

Младшая дочь дома Заллс была любима. Отец гордился ее достижениями, мать радовалась красоте. И правда, по таррванийским стандартам ее можно было смело назвать красавицей: светловолосая, с прямым носом и нежными чертами лица, невысокая. Но кроме красоты ее отличали вежливость и тактичность вкупе с прекрасным воспитанием.

Дитя было влюблено в меня.

– Дорогая, Его Высочество Костераль прислал тебе подарок. Иди посмотри в другой комнате. Служанка отведет тебя, – радостно сказал сенатор Сарс, шумно войдя в комнату. Еще не старый, но уже седеющий мужчина лет шестидесяти с острым взглядом.

Я кивком поприветствовал его.

– Прошу меня извинить, – сказала она и, потупив взгляд, сделала неловкий поклон. Прошелестели юбки, и дочь сенатора, двадцатилетняя Хойра, вышла из гостевого зала, украдкой бросив на меня последний взгляд. Ее служанка что-то зашептала в нежное ушко, и они обе тихонько засмеялись.

Дверь затворилась, и мы остались вдвоем с сенатором Сарсом.

– Как проходит обучение вашей дочери?

– Достойно. Ее дракон почти не капризничает, а полет дается совсем легко. Еще в пять лет обнаружили силы дитто. Император лично приезжал увидеться с нами.

Пять лет. Да она талантлива. Немногие могли похвастаться такими способностями.

– А что насчет моего предложения?

– Ваше Высочество, мы с благодарностью примем его. Но мне придется известить императора.

– Сделаете это через неделю после свадьбы. Клятва будет произнесена на священных камнях. Никто не посмеет поставить под сомнение законность брака.

Сенатор довольно улыбнулся. Клятва на камнях произносилась лишь раз в жизни. Изменить кому-то после клятвы означало проклясть свою душу – она не войдет в цикл и навеки рассеется в бесконечности.

Я постучал пальцем по подлокотнику кресла. Восемь лет ушло у меня, чтобы подобраться ближе к главе Сената. Он мечтал породниться с императорским домом и с радостью принял мое предложение о встрече.

И он был одним из тех, кто придерживался консервативной линии. Император не вызывал у него одобрения. Особенно после назначения принца Винсента дитто без видимого доказательства.

Я знал, что Астраэль выжидает удобный момент, чтобы окунуть в грязь всех недовольных и приструнить Сенат. Но теперь у него это если и получится, то с трудом.

– Что же, залог уплачен, церемония пройдет сегодня вечером, – не допускающим возражения тоном произнес я и встал, оправляя камзол.

Сенатор быстро спросил:

– Готовить невесту к…

– Не стоит. Мы произнесем клятву и сразу покинем вас. Она будет жить на моих землях.

– Как будет угодно, Ваше Высочество, – сказал сенатор и хлопнул в ладоши два раза. На хлопок прибежали двое слуг. – Распорядитесь приготовить лучшего вина и отменных блюд! Сегодня в доме Заллс праздник. Младшая дочь выходит замуж!

Через час дом гудел и жужжал, словно улей. Мне подали вино, и я улыбнулся, отпивая из кубка.

Хойра, облаченная в зеленое платье, тихо произнесла клятву и посмотрела на меня, блестя умильными карими глазками. В них отчетливо виделось счастье. Ее небольшой дракон сидел подле входа, просунув морду внутрь.

Влюбленная малышка не осознавала, какие тяготы на нее свалятся после свадьбы. А может и осознавала, но отметала любые сомнения.

– Я, Костераль из дома Фуркаго, даю клятву в вечности. Здесь и сейчас. Да рассеется моя душа, если я нарушу ее!

Обжигая, проявился знак на предплечье. Хойра охнула и схватилась за плечо. Я прижал ее к себе и зашептал нежности на ухо. Она дрожала, постепенно успокаиваясь в моих объятиях, а затем, зажмурившись, потянулась для поцелуя.

Ее пушистые ресницы затрепетали, когда я ответил, прижавшись к ней губами.

Сенатор захлопал в ладоши, мать плакала, утирая слезы. Мы стояли в домашнем храме перед священными камнями Эарта, и только несколько слуг да мать с отцом были свидетелями нашей клятвы. На алтаре блестел еще один камень, который я подложил до начала церемонии.

Гайра должен знать, насколько жалок бастард.

Я поднял Хойру на руки и, открыв портал, шагнул в него, перенося нас в мой замок, на Сожженные земли. Хойра позвала дракона, и он вылетел из столба огня, поднявшегося во дворе.

Спустя неделю мне пришло письмо, скрепленное императорской печатью.

Брат холодно поздравил меня и скудно интересовался, почему его не поставили в известность раньше. Я ответил, что это была любовь с первого взгляда, и с удовлетворением запечатал письмо.

Хойра быстро освоилась в доме, заставив горничных приводить в порядок холостяцкое жилье. Вместе с ней в доме затеплилась жизнь, чего я не помнил уже двести лет.

Через неделю, простившись с женой, я отправился к побережью на востоке Таррвании.

Камешек