пусть не героя в стиле Рембо, но всё же стойкого солдата, без лишних разговоров способного выполнить любой приказ.

Шли сначала вдоль заборов и штакетников, ориентируясь на убывающую луну, которая уже не могла предательски выдать человека, пробирающегося в темноте. Странная тишина настораживала Витязя. С утра был бой, слышались дизельные двигатели, хлопки от взрывов, автоматные и пулемётные очереди, отдельные выстрелы из винтовок. Выстрелов было не так много, хотя в обороне сидело двадцать семь бойцов, большинство которых – с винтовками Мосина, а с пяток – со снайперскими винтовками Драгунова. Чем и как долго они оборонялись? Возможно, ушли, но почему не на штаб?

Рассуждения в пути порождали новые вопросы, пока не дошли до крайнего дома. За ним начинался небольшой склон с последующим долгим подъёмом до молодой хвойной лесопосадки. Окопы, как слышал ранее Витязь, Близнец приказал рыть в самой низкой части балки, то есть перед подъёмом, а не на вершине высоты. Логику понять было трудно, но тогда Витязь посчитал, что в этом есть какая-нибудь сермяжная правда «многоопытного фронтовика» Близнеца.

Дальше двинулись по-пластунски, пытаясь разглядеть в почти непроглядной тьме что-либо, напоминающее бруствер окопа, условный редут или хотя бы насыпь вырытой земли.

Первым рыхлую мягкую насыпь нащупал Могила.

– Командир, тут вроде что-то есть, – вполголоса обратился Истомин. – Не пойму: то ли свежая могила, то ли землю перекапывали.

– Витязь, здесь окоп обвалившийся, – вдруг послышался голос Дорошилова. – Ползите сюда. Тут тело…

Это действительно было то место, куда после приезда из Отрадного поставили взвод снайперов защищать северное крыло обороны Суворовки. А правильнее сказать – бросили и забыли, иногда, раз или два раза в день, доставляя горячее питание из консервов. Жили они прямо в окопе, соорудив нечто похожее на хижины, покрытые чем попало, но уж точно не бетонными плитами, чтобы считаться надёжным укрытием. Спальных мешков не хватало, но несанкционированный поход по заброшенным хатам обеспечил замерзавших апрельскими ночами молодых солдат одеялами и матрасами. Командир взвода Дима, однажды завезя личный состав на позицию, оценил «комфорт» и без объяснений вернулся в расположение комбата, дабы вовремя знать все исходящие приказы и вводные поручения штаба полка. А вдруг война закончится, а они тут в окопах время зря изводят…

Ночная темень уже не томила Витязя и бойцов. Они могли не только различать силуэты на фоне скудного лунного освещения – каждый видел всё, что было на расстоянии пяти и более метров.

Дорошилов и Витязь, имея опыт войны, могли максимально похоже представить трагедию, которая произошла на этом месте ещё утром. Даже не в первую половину дня, а именно ранним утром, когда усиленная бронёй украинская ДРГ попыталась захлопнуть весь суворовский батальон разом со всех трёх направлений.

На высотке снайперы обязательно должны были выставить дозор, и если это так, то часовые погибли первыми. Как это произошло, были ли они на посту, бодрствовали или нет в период дежурства, но факт остаётся фактом: находившихся в первом окопе солдат расстреляли практически в упор ещё спящих. Витязь сразу так заключил: ни на одном из шести убитых не было бронежилета или разгрузки. Да и лежали все как-то аккуратно, как в тихий час в детском саду.

– Всех пристрелили через глушители, – тихо констатировал Виктор. – Думаю, наверху мы найдём трупы часовых. Что там во втором окопе?

Переместились в сторону, и стало понятно, что здесь прошёлся танк, буквально раздавивший вторую линию окопов траками, зайдя сбоку.

– Сначала их забросали гранатами, а потом танк прошёлся, – включился Дорошилов. – Вот следы гусениц. Это танковый след. Глубокий от тяжести. Командир, там, внизу, пацаны лежат. Может, вызовем наших и выроем?

– Дай подумать. Может, я ошибаюсь, но не все тут погибли. Их было двадцать семь. В первом окопе – шесть трупов. Допустим, двое часовых – наверху. На этом клочке зарытого танком окопа могли находиться человек пять, не больше. Где ещё полтора десятка? А точнее, четырнадцать человек?

Не хотелось в это верить, но ничего другого, кроме плена, в голову не приходило. Иначе оставшиеся в живых просто не могли не пойти к своим командирам и товарищам в посёлок, в штаб.

– Сейчас же уходите обратно. Доложите Савину, что я сам принял решение провести разведку. Попробую узнать судьбу ребят и вернусь. Скажите Саве, что ради меня задерживаться не стоит. Людей сюда не приводите. Мы пацанам уже не поможем, а себя подставлять нельзя. Уходите. Всё! Это приказ! Шагом марш!

Обнялись разом втроём. Истомин и Дорошилов подождали, пока фигура Витязя не исчезнет в темноте, и тронулись в направлении Суворовки…

* * *

Обстоятельства оставшихся в батальоне семидесяти человек, находившихся за стенами разрозненных полуразрушенных зданий центральной усадьбы бывшего агрокомплекса, были незавидными. Посёлок пока нельзя было назвать захваченным противником, как нельзя было и сказать, что периметр вокруг жилого комплекса контролировался бойцами из Донецка. Украинцы и дончане сидели напротив друг друга по своим позициям, совсем не видя неприятеля, но ожидая в любую минуту какой-нибудь гадости в виде снайперской пули или небольшой гранатки.

Но враг не предпринимал активных агрессивных действий, не считая редких выхлопов из малого противопехотного польского 60-миллиметрового миномёта. «Савинцы», которых теперь стало ненамного больше, чем на первом блокпосту, также не сыпали попусту боезапасом, изрядно растраченным за день боёв. Делались попытки вылазок в сторону домов, где до этого жили бойцы Савина, дабы попытаться вынести оставленный скарб и спрятанные запасы патронов и гранат, но местное население, сидевшее в подвалах и подъездах домов, при виде солдата ДНР начинало громко кричать и бить в кастрюли, чтобы привлечь внимание украинских снайперов, разместившихся на крышах трёхэтажной застройки. Для суворовчан, как в известном фильме, «опять власть поменялась».

– Мы у них всю технику выбили, вот и не лезут пока, – сделал вслух вывод Савин после долгого молчаливого обдумывания сложившейся патовой ситуации, из которой никому и никуда выхода не останется.

– А если наши придут к утру или ночью? – попытался возразить Астахов. – Вон как русские вечерком всю их колонну как на сковородке поджарили!

– Думаю, здесь кто-то просто дал нам возможность уйти. Обработал разок, и всё. Дальше, ребятки, сами выпутывайтесь.

– Ты думаешь, что это Близнец постарался?

– Хочу верить в вечное, доброе, честное и справедливое. Может, человеку стыдно стало, и он взял да исправился?!

– Ты, Серёга, хороший мужик, но наивный до смешного! – вступил в разговор Семёнов. – Сними пелену с глаз. Эта сука нас давно похоронила и уже придумала душещипательную историю про то, как он тут возглавил круговую оборону и, чуть ли не как майор Гаврилов, последним вышел из боя без