class="p1">Савин одобрительно кивнул Блондину, и тот с нескрываемым облегчением вручил свою ручную артиллерию Истомину. Витя, всё ещё находясь в эйфории фурора от первого в жизни точного попадания в бронированную машину с людьми, с охотой схватил трубу, вставил «морковку» с зарядом в ствол и сразу выдвинулся к углу здания, за которым, предположительно, скопились наступавшие. Судя по шуму и интенсивности стрельбы, сомнений почти не оставалось.

Вслед за выстрелом из гранатомёта Савин выскочил из-за угла и с криком «Вали хохлов!» открыл огонь длинными очередями по направлению предполагаемого противника. За ним не мешкая бросился Семёнов, сопровождая свою очередь словами «Получите, суки грёбаные, донбасского огонька!». Дальше уже остальные, стараясь не задеть своих, открыли бешеный ураган огня из автоматов. Все кричали «Ура!».

Спонтанный прорыв группы позволил отбросить укропов, оставшихся на тот момент без брони, вглубь посёлка, где уже не слышалось стрельбы…

* * *

Даже со спины легко было узнать Викинга, стоявшего на коленях, с заведёнными назад руками. Голова его, покрытая полностью вязаной шапкой, была низко опущена. Рядом, лицом вниз, без шевелений, лежал Андрюха Кибало, руки которого были уже стянуты за спиной наручниками.

Не составило труда догадаться, как эти двое оказались в таком незавидном положении. Они остались лежать, отброшенные взрывной волной, буквально у бывшей проходной, куда, очевидно, и сунулись укропы сразу после разрушения укреплённой огневой точки. Взять контуженных бойцов, неспособных не только сопротивляться, но и ориентироваться в пространстве, – не проблема.

Виталий осторожно, стараясь не выдать себя, ретировался назад и, не поднимаясь в полный рост, пробрался к Вите Гурову, продолжавшему оставаться в полной прострации.

– Надо уходить, Витёк, – прошептал на ухо Гуру Семионенко. – Тут нам хана.

– Я боюсь двигаться, – наконец сказал ослабевшим голосом Гуров и попытался оттолкнуть товарища, за что тут же получил пощёчину наотмашь.

– Быстро вставай – и без базаров за мной! – уже твёрдо приказал Виталий и, схватив Гура за шиворот, дёрнул его на себя. – Нас просто пристрелят, как собак, дурень…

Выйдя через коридор наружу, Виталий увидел под бетонным забором просвет, куда тут же подтолкнул Гура.

– Лезь первым и затаись на той стороне, – продолжал приказывать Семен.

Гурову не оставалось выбора, и он спешно ринулся в удачно подвернувшийся спасительный лаз…

* * *

Близнец сидел под оконным проёмом, заложенным мешками, когда в помещение пробрался Савин. Голова подполковника была перевязана свежим бинтом, автомат – отброшен в сторону, вокруг валялось множество магазинов, в одной руке комбат сжимал пистолет, в другой – гранату Ф-1.

– Патроны кончились, – произнёс Близнец, увидев, что Савин удивлённо рассматривает разбросанные тут и там магазины от калашникова.

– Быстро вы их опустошили, товарищ подполковник, – поддел командира Сергей. – Сразу видать, четвёртую войну топчете…

– Ты что себе позволяешь, лейтенант? – Близнец попытался поставить на место Савина. – Мы тут чуть не погибли, пока вы к нам пробирались.

– А мы тоже не с прогулки, – спокойно ответил Сергей и, забрав из рук комбата гранату, продолжил: – Вообще-то это вы должны были прийти нам на помощь, а не мы к вам. Ладно, забыли. Вам сейчас людей надо выводить, а не о героической смерти мечтать. Мы в любом случае не оценим, а помощь ой как нужна. Хватит тут сидеть. Пока укропы вернутся, у вас есть время.

– Ты мне приказывать будешь? – подполковник попытался принять командный тон, но тут же был осажен окриком Савы:

– А ты чего хотел, ублюдок? Чтобы я тебе доверил своих людей оборону тут держать? Ты, бл…ь, будешь потом отвечать за всех погибших в этой Суворовке, в которую ты нас затащил и подставил под мины за здорово живёшь! Тебе россияне говорили, чтобы людей уводил? А ты что сделал? Встал быстро и пошёл эвакуацию организовывать! Ну! Чего расселся?! Встать, сволочь! – закончил Сава и ткнул берцем под зад вконец ошарашенного старшего офицера.

У входа, улыбаясь, стояли Астахов и Сеня Семёнов, которые, как показалось Близнецу, готовы были только добавить по пинку ещё и от себя.

Выходя наружу, Близнец чуть не сбил с ног Витязя, который решил посмотреть, что там за разборки начинаются между разнокалиберными офицерами батальона в столь ответственный момент. В узком коридоре по всему зданию штаба сидели бойцы, лежали раненые. Санитарка Настя наспех перевязывала нуждавшихся, стараясь экономить быстро заканчивавшийся перевязочный материал. Тут же суетилась сердобольная Наталья, пытавшаяся хоть как-то облегчить и работу медика, и страдания покалеченных бойцов.

Близнецу вовсе не показалось, что всё его передвижение в тесном, заполненном людьми проходе сопровождается десятком пар глаз, источающих презрение или злобное отвращение. Люди в безвыходной ситуации часто ищут виновного в своих бедах, оправдывая собственную близорукость доверием к нему. Здесь такого искать не надо было. Он брёл, то и дело опираясь руками о стены, мимо бойцов, опустошённый, с потерянным взглядом опущенных от стыда глаз. Даже окровавленный бинт на его голове не вызывал ни жалости, ни элементарного сострадания со стороны подчинённых, точно знавших теперь, что их беда, их обречённость наступила в результате действий или бездействия именно этого существа. От него уже никто не ждал спасительного решения, и любой был готов просто плюнуть ему в лицо даже за попытку отдать какой-либо приказ или поручение.

* * *

Семионенко, оказавшись за периметром коровника, понял, что дорога к штабу для него и Гура закрыта, и принял решение самостоятельно убираться подальше от посёлка, в сторону Отрадного. По простреливаемой и, скорее всего, перерезанной противником трассе идти было глупо, даже смертельно. Перебежав дорожное полотно, они спустились в кювет и ползком начали отдаляться вдоль придорожной посадки. Ползли прямо по воде, оставшейся ещё от таяния снега, но выбора практически не было. Насквозь промокшее зимнее обмундирование вмиг отяжелело, и всё же появившаяся надежда на возможное спасение от смерти или плена перечёркивала все свалившиеся неудобства как никчёмные и временные неприятности, о которых и думать нечего.

Гур начал шумно задыхаться, опуская огрузневшую голову прямо в талую грязную воду. Он захлёбывался, вскидывал башку вверх и снова, издавая ненужный всплеск, уходил лицом в лужу. Семен психовал, но поделать уже ничего не мог. Просто волочил товарища и себя бесконечную, казалось, дистанцию, пока оставались силы и ещё доносились голоса горлопанящих хохлов.

Наконец они выпластались на более возвышенном месте внутри канавы и замерли, зарывшись в пожухлую прошлогоднюю листву…

Солнечные лучи начали проникать сквозь густо раскинутые, уже позеленевшие ветки деревьев, когда Виталий услышал сквозь сон шум проходящего транспорта. Мобилизовав немного скопившиеся силы, он подтащил себя к краю кювета и принялся рассматривать сквозь кустарник дорогу.

По ней в сторону от Суворовки, виляя меж