— Ищите, — зло ответил водитель.

— Чем вы ее ударили? — уточнила Линовицкая.

— Вот этого вы не найдете, — уверенно сказал Скрёбов, —ничего не найдете и не докажите.

— Он выбросил орудие убийства где-нибудь в городе, — сказалДронго. — Но вы все равно будете изобличены, Скрёбов. Мы найдем вашегосообщника, и через некоторое время вы нам все расскажете.

— Ничего не скажу, — ответил Скрёбов, — а вы ничего недокажете.

— Сначала мы найдем девочку, — возразил Дронго, — и я дажемогу сказать, где именно вы ее прячете. Ваш брат — Алексей Скрёбов — живетрядом с Козицким переулком. Назвать его адрес или вы поверите мне на слово?

— Ну, ты и сволочь! — не выдержал Егор. — Как это тебеудается? Ты, наверное, умеешь читать мысли.

— Вы прекрасно знаете, что это не так, Скрёбов. Вы напрасносчитали себя самым умным человеком в этом здании. Мне приятно было васразочаровать. И не нужно меня оскорблять. Я вам не отвечаю только потому, чтовы сидите в наручниках.

— Откуда ты такой взялся на мою голову, — со стономпробормотал Скрёбов.

Он поднял голову и посмотрел на следователя.

— Я вам все расскажут — неожиданно пообещал он. — Если моегобрата не тронут, то я все расскажу. Он тут ни при чем. Это я его уговорил взятьдевочку. Это я во всем виноват.

— Рассказывайте, — разрешила Линовицкая.

— Нет, — ответил Скрёбов, — пусть он уйдет. Я при нем большеничего говорить не буду. Пусть он отсюда уйдет.

Дронго поднялся и сказал Линовицкой:

— Я буду в комнате отдыха. Если вам понадобится, можетекрикнуть.

Он прошел в комнату отдыха, неплотно прикрыв за собой дверь.Эдуард Леонидович сидел на диване, откинув голову. Услышав, что кто-то вошел,он открыл глаза. Увидев Дронго, невесело усмехнулся.

— Плохой из меня психолог, — мрачно прокомментировалХалупович, — даже водителя порядочного найти не сумел. Никогда бы не подумал,что Егор на такое способен. Глупо и больно. Наверное, и с женщинами у менявсегда так было. Ничего я не понимал и сейчас не понимаю.

Дронго сел рядом.

— Не переживайте, иногда подобное случается. От такого никтоне застрахован. У меня тоже были случаи, когда я жестоко ошибался в людях.Поэтому не нужно так себя укорять. Один раз в миллениум случаются невероятныевещи, бывают подобные коллизии. И хорошо, если только раз в тысячу лет, —сказал Дронго.

Халупович усмехнулся.

— Использовали мои слова против меня, — понял он. —Действительно глупо. Как вы считаете, кто же пытался меня отравить? Я все времядумаю об этом. С Егором все понятно. Он решил, что можно поживиться. Наверное,я слишком откровенно демонстрировал при нем и степень своего богатства, и моичастые встречи с женщинами. Это будет мне уроком. Учту на будущее. Я встречалсяс Ниной, а он решил, что может встречаться с Олей. Так все и получилось. Еслибы я знал, что у него родятся подобные мысли.

— Французы говорят: «Предают только свои», — заметил Дронго.

— Вот именно. Поэтому о Скрёбове я даже не думаю. Он сукинсын. Украл девочку, чтобы заработать. А чтобы никто не узнал, убил Олю. Но немог он отравить воду! Тогда это сделала одна из трех женщин, которые были уменя дома. Теперь сижу и мучаюсь — кто?

— Вы забыли о пятой женщине, — напомнил Дронго, — вашасоседка утверждает, что женщин было пять. Учитывая, что она, стоя у окна,видела всех проходивших, ей можно верить. Кроме того, она слышала как кто — топоднялся в лифте на ваш этаж. В одной из ее комнат хорошо слышно, как грохочетлифт. Кто бы это мог быть?

— Не знаю. Я действительно не знаю.

— Может, есть еще женщина, с которой вы раньше встречались икоторая хотела бы вам отомстить?

— Не знаю, — задумался Халупович. — У меня нет такихзнакомых. Да и Елизавета Матвеевна ни за что не впустила бы ее в квартиру. Унее были строгие инструкции на этот счет. И уж тем более не пустила бы накухню.

— Это могла быть ваша жена? — предположил Дронго. — Вашадомработница знала ее в лицо?

— Нет. Они никогда не виделись. И это не могла быть мояжена. Ни при каких обстоятельствах. А милиционер? Почему вы не хотите егопроверить?

— Обязательно проверим. Но вы только что сказали, чтоЕлизавета Матвеевна не открыла бы постороннему человеку дверь. И уже тем болеене пустила бы на кухню.

— Верно, — огорчился Халупович, — прямо заколдованный кругполучается. Какая-то черная комната. Ищем убийцу, который растворился в воздухеи не мог попасть в закрытую квартиру. У вас бывали раньше подобные случаи?

— Иногда бывали, — ответил Дронго, — но во всех случаяхчерная комната оказывалась не совсем замкнутой. Убийцы использовали самыеразнообразные методы, чтобы отвести от себя подозрение и иметь надежное алиби.

— Тогда кто же это мог быть?

Халупович снова откинулся назад и закрыл глаза.

— Вы знали о проблемах Фаризы? — неожиданно спросил он.

— Она мне рассказала о них еще вчера, поэтому я спросил васеще во время нашего первого разговора. У нее отец узбек, мать украинка, но изКазахстана. Там свои моральные устои. Для девушки из такой семьи потерядевственности — это неслыханное бесчестье. А вы были ее первым мужчиной. Когдавы уехали, она наверняка очень переживала. Ну и потом мать решила выдать еезамуж за перспективного молодого человека. Но она отказалась и даже взялараспределение в другой город. Естественно, мать не могла этого вынести и тяжелозаболела.

— А ее брат до сих пор меня ненавидит, — открыл глазаХалупович.

— Что ни делается, все к лучшему, — ответил Дронго. — Теперьона замужем за любимым человеком. Он доктор наук, профессор,член-корреспондент, известный ученый. У них прекрасная семья, и она ни о чем нежалеет. Если бы она не уехала в Курган, ничего подобного бы не случилось.

— Вы думаете?

— Уверен. Ваша проблема, Халупович, не в том, что вы слишкомлюбвеобильны, а в том, что вы слишком легкомысленно относитесь к подобным встречам.Вы любили плыть по течению, нимало не задумываясь, что станет с женщинами, скоторыми вы встречались. Это ведь не те женщины, которым вы платите и которыене имеют к вам никаких претензий. Каждая из встреченных вами женщин отдала вамчастицу своей души. У каждой была своя история, о которой вы не знаете.

— В каком смысле?

— У каждой из них своя тайна. И своя трагедия. Когда ЭлгаРуммо встречалась с вами, ока была уже замужем.

— Только не говорите, что она развелась из-за меня или еемама тоже заболела, — в голосе Халуповича прозвучала ирония, — или там тожепроизошло нечто подобное?