И, только дойдя до машины, я столкнулся с Саидом.

Мы стояли напротив друг друга. В руках у Саида был автомат, а у меня – младенец. Ты, Микаил. Я знал, что я прав. Я был прав, когда отговаривал его когда-то, несколько лет назад. И теперь он не мог мне помешать. Просто не мог. Потому что это было бы неправильно.

Уверен, Саид и сам это понимал. Поэтому, не говоря не слова, он отошёл в сторону. Молча смотрел, как я сажусь в машину и отъезжаю.

Мы даже не попрощались, и это был последний раз, когда мы видели друг друга.

Я понимал, что тебя, Руслан, могут снова найти, защитить тебя я не мог, поэтому я просто высадил вас с Яковом в многолюдном месте, пока вы ещё не пришли в себя. После этого я мог только молиться за вас. Другое дело – младенец, Микаил. Его ещё можно было спасти, если действовать быстро. Я сразу же связался со своими старыми друзьями. Сказал, что у меня появились могущественные смертельные враги, от которых нужно срочно скрыться любым возможным способом. Лучше всего – покинуть страну.

Микаил, прости меня, я не хотел отнимать тебя у твоего отца. Я хотел спасти тебя, как мой предок Иса спас твоего прадеда – Гарси. Я хотел вырастить тебя порядочным человеком, хотел своей жертвой искупить хоть часть того зла, что моя семья принесла вашей. Только когда мне стало совсем плохо, осознав, что умираю, Руслан, я решил найти тебя.

Канта был прекрасным рассказчиком. Он ещё долго рассказывал о Дарговых и Гацуевых, но была одна история, которую он не рассказал Руслану. Не потому, что хотел скрыть, а просто потому, что не знал её.

Главным героем этой истории, как вы уже поняли из названия главы, был Зураб. Мы не знаем, какую фамилию он носил, да это и не важно. Важно то, что, когда Зурабу было всего восемь лет, он увидел своего отца мёртвым. Увы, не во сне, а в реальности. На мгновение разошлись спины впереди стоящих людей, будто бы толпа разом сделала глубокий вздох, всколыхнулось белое покрывало, и в следующую секунду всё заслонили медики, захлопнулись двери «скорой помощи». Двери с широким красным крестом уезжали вдаль, подскакивая на ухабах, а Зураб стоял на дороге и смотрел вслед, и то мгновение (даже не столько сам вид отца, сколько суть произошедшего, его чудовищная идея) не выходило у него из головы.

Отец никогда не был строг к Зурабу. Но он никогда не обнимал сына. Он говорил: «Ложись спать». Или: «Сходи за хлебом». Или: «Слушай мать». Всегда спокойно, не как приказ, а просто как нейтральный набор слов, и было понятно, что он знает – всё сказанное будет выполнено. Не надо уговаривать, не надо повторять два раза, не надо повышать голос. Даже проверять не надо. Он – отец, он старший в семье. А значит, Зураб сделает всё, что ему сказали. И Зураб всегда делал. Просто потому, что так положено. Потому что это было естественно, это были обычные для чеченцев отношения отца с сыном. Отец всегда оставался загадкой, которую не требуется разгадывать, так же, как не требуется понимать, почему день сменяет ночь, или почему Всевышний един.

А потом его убили. Зураб стоял и не мог понять, что произошло. Представьте, как если бы вы проснулись и вдруг поняли, что Солнце больше не всходит. Неизвестно почему. Просто его больше нет. Вчера было. А сегодня – нет. И завтра – не будет. И никогда больше не будет. Это никак не укладывалось в сознании Зураба. Он понимал, что произошло что-то непоправимое, ужасное, что наложит свою чёрную страшную пятерню на всю его дальнейшую жизнь.

Но всё оказалось значительно хуже. Мальчику объяснили, что смерть его отца не была случайной, это была расплата за то, что он совершил невероятно жестокий поступок, убив двоих – мужчину и его сына-подростка. И тогда Зураба пронзило, будто в позвоночник сверху донизу воткнули холодный железный стержень, потому что он, наконец, понял, что это значит.

Мне будет легко это вам объяснить, если вы из чеченцев, если же нет – слушайте эту часть очень внимательно. Род у Зураба был крошечным: отец, мать, он сам и младший брат, да ещё какие-то дальние родственники, живущие далеко за пределами республики. Брат был маленьким, болезненным, тихим и грустным. Все понимали, что малыш долго не протянет, может, ещё неделю, максимум месяц. И если он умрет – Зураб останется единственным мужчиной в роду. Вы ведь уже понимаете, к чему я клоню?.. Нет?..

А все понимали, и даже маленький Зураб понял: после убийств, совершённых его отцом, на него перешла кровная месть. То есть он должен будет заплатить своей кровью за убийства, совершённые отцом. Но для этого он должен быть не последним мужчиной в роду. Убивать последнего нельзя. И теперь получалось, что, если младенец выживет, то через семь лет, когда Зурабу исполнится пятнадцать, его должны будут убить. Кровниками выступали Дарговы – во все времена сильный и многочисленный род, в котором не было недостатка в смелых и сильных мужчинах. Если Зураба убьёт не первый, так второй, или третий, или десятый. А пока был он, восьмилетний ребёнок, которого прикрывал собой умирающий младший брат. У Зураба не было защитников, в его роду больше не было взрослых мужчин. У него оставался выбор – принять справедливую смерть с честью или с бесчестьем. Но Всевышний был щедр, он дал Зурабу семь лет на то, чтобы ответить на этот вопрос.

Зураб не раз смотрел на своего брата и думал: «Хочу ли я, чтобы ты умер и спас меня? Ты – мой главный смертельный враг?.. Или им был мой отец? Кто из вас виноват в моих бедах?». Младенец в ответ смотрел на старшего брата грустным глубоким взглядом и тянул к нему руки. Зураб прижимал к себе это маленькое существо и чувствовал, что ни за что на свете не позволит, чтобы с ним случилось что-то плохое. Кто знает, может, именно подпитываясь от этой отчаянной любви, младенец всё жил и жил? Но ясно было одно – даже если мальчик не умрёт, он будет инвалидом, едва цепляющимся за жизнь, а сколько ему отмерено – этот вопрос никогда не находил ответа.

Зураб теперь оказался во главе семьи. Лишившись кормильца, они едва сводили концы с концами. У него не было времени на игры, отдых и развлечения, он даже не спал толком. Уже с восьми лет Зураб без устали работал, помогал по дому и в поле. Он знал, как бывает, когда не разгибается спина, в глазах мутится, и каково это – лечь в постель и сразу провалиться в чёрный колодец, чтобы через мгновение вынырнуть из него уже утром.

Если выпадало свободное время, Зураб уходил за окрестности села, бродил, погрузившись в размышления, даже не всегда понимая, о чём. В один из дней он услышал крик. Это было как в книгах, которые он так любил читать. Но теперь он был главным героем, и нужно было кого-то спасать.

Однако вы и сами знаете, что, в отличие от приключенческих книжек, история не любит героев. В каждой реальной войне первыми погибают самые храбрые. Быть мёртвым героем или живым трусом – вот дилемма для человека. Именно этот выбор встал теперь перед Зурабом: он увидел девушку, а впереди неё – оскалившего клыки волка. Не было времени думать, взвешивать «за» и «против». Настоящий выбор был очень простым, на уровне инстинктивных рефлексов – прыгнуть вперёд или назад. И Зураб прыгнул вперёд. Крича и размахивая руками, он бросился наперерез и встал посередине, перед самой пастью чудовища. Представлял ли он для волка опасность? Ни малейшей. Волк был крупнее и тяжелее, он быстро бегал, дальше прыгал. Даже стоя на четырех лапах, он был почти вровень с девятилетним мальчиком. А у Зураба не было ни оружия, ни даже камня или палки. Нечем защититься, нечем нападать. Волк на секунду даже несколько оторопел, наверное, подозревая какой-то подвох. Не могло такого быть, чтобы эта жалкая пародия на воина пыталась с ним сразиться. Это что – шутка?.. А Зураб вдруг зарычал, он почувствовал в себе невероятную ярость, и рванулся вперёд. Волк отскочил, повёл головой, и теперь они стояли, не спуская глаз друг с друга. А потом волк ухмыльнулся. Недобро ухмыльнулся. Мол, что, щенок, думаешь, вызвал уважение своей смелостью? Думаешь, это сказка, где зверь отступит, потрясённый мужеством человека?.. Нет, зверь хочет есть. Он хочет мяса. И в этом твоя беда. Зверя, знаешь ли, не смелостью останавливают. Зверя останавливают пулей, кинжалом, силой. А у тебя ничего этого нет. Ты можешь только рычать и махать руками. Это животный мир, здесь побеждает не самый порядочный, честный, добрый и справедливый, а, наоборот, – самый сильный, подлый и злой. Не повезло тебе, правда?.. Столько героизма, и всё впустую, никто не оценит, так ведь, щенок несчастный?..