— Отобьёмся! — оскалившись, как волк, резко сказал Федерико. — Нужно сражаться!

— Глупости, — раздался спокойный голос позади. — Сражаться с ускоками — это всё равно, что дразнить осиный рой. Закусают. Всех убьют, а суда отправят на дно. Можете мне поверить.

Все оглянулись и увидели капитана судна. Он был спокоен, невозмутим и полностью одет. Когда только успел? — удивлённо подумал Алексашка.

— Вы хотите сдаться? — как-то чересчур спокойно спросил гишпанец.

— А у нас есть какой-нибудь иной выход? — ответил вопросом на вопрос капитан и невольно отвёл свой взгляд от лица Федерико — глаза гишпанца горели и впрямь как у волка.

Наверное, виной тому был лунный свет.

— Выход всегда можно найти, — процедил сквозь зубы гишпанец. — Капитан, я заметил, что вы взяли на борт несколько бочек с горючим маслом. Это так?

— Да. Мои друзья в Вене попросили посодействовать в этом вопросе. У них горючее масло стоит в два раза дороже.

— Вот и отлично. У нас появился шанс выйти сухими из воды! Капитан, прикажите поднять бочки из трюма и доставить их на корму. Только быстро!

— Зачем?

— Скоро поймёте, — сказал Федерико, меряя взглядом расстояние до пиратских лодок. — Нам не хочется терять наш груз, а вам корабль. Это условие задачи. А горючее масло — её решение... — И тут же добавил, зная о скупости швабов: — Должен сказать, что для вас оно уже потеряно, но я уверен, что господин ван дер Гатен возместит его стоимость.

Нужно отдать должное капитану — несмотря на грузную комплекцию, соображал он быстро, а его команды были точны и непререкаемы. Вскоре четыре больших бочки стояли там, где указал Федерико.

— Пропустите второй каботьер вперёд! — скомандовал гишпанец.

Удивительно, но капитан повиновался ему без лишних вопросов. Он словно почувствовал превосходство Чёрного Кастильца над собой. Вскоре его судно, всегда державшееся впереди небольшого каравана из-за лоцмана, оказалось на острие атаки пиратов, лодки которых теперь приближались, хоть и гораздо медленнее, чем раньше, но всё равно тяжёлые грузовые суда не имели ни малейшего шанса избежать абордажа. Ускоки в полной уверенности, что вскоре догонят каботьеры, стали выкрикивать угрозы в адрес капитана, приказывая ему остановить судно. Прозвучало и несколько выстрелов с их стороны, но точно прицелиться при сильном ветре и поднявшемся на Дунае волнении было невозможно, и пули улетели невесть куда.

— По моей команде на каботьерах нужно поднять паруса, — сказал Федерико. — Не мешкая! Иначе всё пойдёт насмарку. А теперь, парни, — обратился он к матросам, — лейте масло за борт! Да побыстрее!

Недоумевающие швабы, как всегда предельно исполнительные, сначала посмотрели на своего главного начальника — капитана. Тот утвердительно кивнул — выполняйте приказ. И матросы принялись за дело. Вскоре содержимое бочек оказалось в водах Дуная. Макнув в масло какое-то тряпьё, гишпанец поджёг его и бросил за корму.

— Паруса! — вскричал он громогласно. — А теперь паруса — поднять!

Поднятые паруса значительно добавили хода каботьерам, так как фён дул по-прежнему и даже усилился. А река позади запылала. Масло разлилось по фарватеру, образовав огненную завесу между ускоками и грузовыми судами. Горящая масляная плёнка не могла догнать каботьеры и поджечь их благодаря тому, что скорость судов, подгоняемых парусами, была выше скорости течения реки. Прорваться сквозь пламя пираты конечно же не рискнули...

Стоит ли говорить, что спустя какое-то время на каботьерах начался праздник. А Корнелиус ван дер Гатен крепко пожал руку Федерико и проникновенно сказал:

— Я ваш должник! Утворить такой фокус мог только человек с незаурядными способностями! Обращайтесь ко мне по любым вопросам, в том числе финансовым, и в любое время. Корнелиус ван дер Гатен умеет быть благодарным.

Чёрный Кастилец вежливо улыбнулся в ответ и с надеждой подумал: «Надеюсь, что когда-нибудь это время наступит...»

Имперская армия под командованием герцога Карла Лотарингского в мае 1663 года, перейдя на левый берег Дуная, остановилась под Уйваром, мощной турецкой крепостью на правом берегу Нитры, и приступила к её осаде. Кара-Мустафа-паша, пёстрая армия которого в это время стояла в Осиеке, тотчас выслал на помощь Уйвару несколько сильных отрядов акынджи и сипахов.

Осада города австрийцами длилась всего три дня. Отряды османов ударили с марша, первым делом захватив большую часть обоза, поэтому войскам герцога пришлось снять осаду. Они отступили к Рабе, чтобы оборонять территорию Священной Римской империи. Имперская армия отошла в сторону города Комаром, а затем продолжили отступление до Яварина. Здесь Карл Лотарингский распределил свои силы вдоль западного берега Рабы, чтобы оборонять переправы. В то же время отряды, оставленные в Словакии, должны были прикрывать левое крыло имперских войск от сил Имре Тёкели. Австрийцы переходили к обороне, захваченные врасплох неожиданным приближением главных сил Кара-Мустафы-паши, появления которых на границе ожидали лишь через несколько недель...

Мост через речку Раба был совсем худым, и венгерской коннице, верной императору Леопольду, пришлось преодолевать неширокий приток Дуная вплавь. Довелось искупаться и пикинёрам; правда, некоторым отрядам удалось соорудить плоты из подручных материалов. Для этого они разобрали на брёвна несколько домов у реки, и теперь по всему побережью разносился плач и проклятия женщин, которые совсем недавно имели крышу над головой, а теперь будут вынуждены влачить жалкое нищенское существование.

Только мушкетёры, составлявшие половину имперской армии, воспользовались своим превосходством и топали по мосту, стараясь как можно быстрее оказаться на противоположном берегу — разъезды турецкой армии уже начали тревожить арьергард. Протащили по мосту и пушки.

А позади войск волновались люди, для которых имперская армия была средством к существованию: солидные маркитанты[81] и мелочные торговки, солдатские и офицерские жёны, шлюхи, прачки, швеи, кузнецы, ремесленники, занимавшиеся починкой оружия, злобные калеки, нищие, мнимые больные, обозная прислуга и мародёры, одетые в воинские мундиры, которые никогда не участвовали в сражениях, а только обирали убитых и раненых на поле боя и грабили гражданское население. У большинства из них имелись телеги и фургоны, но некоторые тащили свой скарб на себе или впрягшись в возки.

Ещё две недели назад вслед за армией шёл солидный обоз, который вёз всё необходимое для обеспечения войска: провизию, фураж, порох, оружие, снаряжение, амуницию. Повозки и фуры обоза были растянуты на несколько вёрст, ведь только при одном эскадроне полагалось иметь больше тысячи обозных и вьючных лошадей. А позади обоза плыло непроницаемое пыльное облако; это погонщики гнали целые стада скота для забоя на мясо.