Четверо сильных мужчин уже держали наготове широкие сходни.Когда эти сходни со стуком ударятся о борт корабля, люди скажут, что походдействительно закончен. А возле них стояла та, в ком Звениславка с первоговзгляда угадала хозяйку двора.

Фрейдис Асбьёрндоттир успела переодеться в крашеные одежды.Ветер тревожил воду фиорда, и лёгкие волны подбегали к самым ногам, но она незамечала. Она не махала руками и не кричала приветственных слов, но серебряныезастёжки дрожали на её груди. Тёмный плащ распахивало ветром – она его непоправляла.

Подле Фрейдис суетилась горбунья-служанка, древняя, как самастарость. Пронзительный голосок не терялся даже среди общего шума. Но хозяйканавряд ли внимательно слушала её болтовню. Халльгрим хёвдинг стоял на высокомносу корабля, положив руку на деревянную спину дракона. И Хельги, помедлив,поднялся рядом с ним. И нетерпеливый Видга вскочил на скамью, выглядывая из-заплеча отца…

Такие дети и внук! Было кем гордиться, было о ком молить всвятилище могучего Тора.

Вода нынче стояла высоко, и боевой корабль с ходу набежал наберег. Халльгрим не стал дожидаться сходней – сбежал по протянутому веслу.Фрейдис не выдержала, ступила прямо в воду, навстречу ему. Халльгрим легкоподхватил её, поставил на камень. Фрейдис прижалась к его груди, и на какое-товремя всё прочее перестало существовать. Он был дома. Живой. И Хельги, и Видга.И ни на ком из них не было ран.

Счастье!

Каждого морехода ждали широкие объятия друзей и родни.Гуннар и Гудрёд Олавссоны от души хохотали, разглядывая смуглолицую Унн. Тапряталась за Сигурда, перепуганная не на шутку. Видга спустился на берег средипервых и тут же влепил подзатыльник чумазому сыну рабыни, подвернувшемуся подноги.

Когда с корабля сошёл Хельги, Фрейдис поспешила навстречу.

– Кто это? – спросила она с удивлением, заметивЗвениславку. Та смирно шла рядом с Виглафссоном – этот викинг редко позволял ейотходить далеко.

Хельги сказал:

– Я зову её Ас-стейнн-ки, потому что она из Гардарики.Она красива и нравится мне.

– У неё умные глаза, – похвалила мать. –Думается, не ошибусь, если скажу, что она из хорошего рода. Славная рабынябудет во дворе…

Хельги так и встрепенулся, но тут вмешался Халльгрим. Онсказал:

– Мне всё равно, мать, но ты знай, что ему большенравится, когда мы называем её гостьей.

Первая забота – о корабле!

Разгрузив драккар, мореходы опустили на нём мачту, снялиносового дракона. А потом дружным усилием вытащили его на берег и повели ксараю, подкладывая под киль круглые деревяшки катков. Понадобится куда-нибудьехать, и его с той же лёгкостью спустят обратно, и он снова полетит над водой,украшенный расписными щитами и похожий на пёстрого змея. Но когда викинги дома,корабль отдыхает на берегу, укрытый и от сырости, и от солнечного зноя. Иначеон может отяжелеть от впитавшейся в дерево воды. Или, наоборот, растрескаться,высохнув слишком быстро…

Немного позже Олав и четверо его сыновей осмотрят дубовоеднище. Корабль – что человек, ему нужны ласковые слова и заботливые руки. Отеци братья заменят подгнившие деревянные гвозди, заново просмолят шерстяные шнурымежду досками обшивки. Да мало ли какие дела найдутся возле судна для хорошегокормщика!

Будет штормовая ночь в море – и корабль сполна отплатит зазаботу.

В Сэхейме праздновали счастливое окончание похода.

Халльгрим слыл удачливым викингом, и его двор называли богатым.Был здесь дом со многими дверьми, разделённый внутри на покои – для тех изсотни его воинов, которые пожелали завести семью. Был и женский дом, где жёны идевушки коротали время за пряжей и шитьем, а в зимнюю пору вечерами напролётиграли малые дети. В третьем доме обитали рабы-трэли и рабыни.

И наконец, стояло во дворе ещё одно жилище, куда женщинызаглядывали редко. Крышу его венчали громадные оленьи рога, а по стенам виселооружие и раскрашенные боевые щиты. Это был дружинный дом, и очаг под насквозьпрокопчёнными стропилами горел для одних только мужчин.

Здесь жили и Халльгрим, и Хельги, и Видга, и Олав ссыновьями, и ещё многие, у кого не было жён. Здесь устраивали хустинг –домашний сход. А ещё этот дом предназначался для пиров.

В такие дни здесь делалось многолюдно. Вносили столы, и надеревянных блюдах шипела и пузырилась оленина. Звучали громкие голоса, лилосьхмельное пиво. Длинный дом был велик, места за столами хватало для всех. Дажедля рабов.

На празднике Хельги ел очень мало и почти не дотрагивался дохмельного. Глаза его были обращены на огонь, суровое лицо оставалосьбесстрастным. Зато Халльгрим – тот веселился от всей души. Хмель с трудом егобрал.

Огонь в очаге задорно шипел, когда дождь, молотивший покрыше, врывался в раскрытый дымогон. Пировавшие передавали друг другу арфу –пять звонких струн, натянутых на упругое древко. Участники похода по очередибрали арфу в руки, и каждый говорил что-нибудь о ярости подводного великанаЭгира, о морской глубине, в которой его жена Ран раскидывала свои сети, чтобывыловить утонувших. И конечно, о победе над саксами.

Была пожива

кукушкам валькирий,

когда скользящий

Слейпнир мачты

дорогою Ракни

врага настигнул…

Сигурд сын Олава угощал свою Унн козьим сыром мюсост –любимым лакомством, которое одинаково к месту и в походе, и на пиру. Унндичилась множества незнакомых людей и всё норовила спрятать лицо. Когда арфадобралась до Сигурда, Сигурд сказал:

На карачках ползли

под скамьи раненые,

когда могучий

шагал вдоль борта

с гадюкой шлемов!

Славен совершающий подвиги, но трижды славен, кто умеетскладно поведать о своих делах. Впрочем, вдохновенного скальда, слагателяпесен, между ними не было. Что поделать, довольствовались висами, короткимистихотворениями к случаю, которые мог сочинить любой…

Когда дождь поутих, во дворе загорелись костры. Кто хотел,остался в доме лакомиться пивом, другие высыпали наружу – плясать.

Плясать здесь умели и любили. Звениславка слышала топот,доносившийся со двора, смех и азартные крики, которыми подбадривали состязавшихсятанцоров. Переплясать соперника было не менее почётно, чем одолеть его на мечахили в беге на лыжах…

Хельги из дому не пошёл, и Звениславка осталась при нём.

Веселье продолжалось долго. Но потом стали понемногуукладываться спать. Хельги подозвал к себе старуху горбунью и сказал ейнесколько слов. Служанка тут же взяла Звениславку за руку и повела её черездвор: