меня по спине, и ушел. Он оставил меня наедине с собой, затем пришел сторож, чтобы убрать за мной беспорядок… и попросил автограф.

Я знаю все о нервах и страхе. Потому что живу этим каждый раз, когда выхожу на поле. И ощущение пребывания на нём никогда не устаревает, играю ли я или тренируюсь.

Я: Как так?

Миранда бейсбольные карточки: Меня определённо уволили бы за неподчинение и несоблюдение правил к концу первого дня. Или на третий день, если бы мне повезло, ха-ха.

Я: Придётся поверить тебе на слово.

— Эй, придурок, у тебя там секс по телефону или как? Гримм только что написал. Они с Декстером уже в пути.

Я: Мы еще поговорим на этой неделе о карточках и планах на среду?

Миранда бейсбольные карточки: Звучит здорово. Ещё раз спасибо. Тебе понравится эта карточка, она действительно в ОТЛИЧНОМ состоянии. Мой дедушка никогда не вынимал её из футляра.

Они редко это делали.

Что для меня хорошая новость.

Я: Клёво.

Откладываю телефон, игнорируя его, когда он снова тренькает, оповещая о новом входящем сообщении, зная, что оно от Миранды. Если не перестану писать ей, Уоллес надерёт мне задницу, потому что он не получает достаточно внимания.

Этот чувак словно шлюха, жаждущая внимания и славы.

Думаю, это одна из причин, по которой ему нравится тусоваться со мной. Я позволяю ему быть в центре внимания, когда мы на публике, переводя его от себя, когда могу. Хотя то, что мы гуляем вдвоём, создает больше нежелательного внимания. Господи, неужели парень не может просто поужинать, не превращая всё в большое грёбаное шоу?

Я могу проскочить незамеченным, если иду один: низко надвинутая бейсболка, солнцезащитные очки, мешковатые спортивные штаны и многослойная одежда.

Но когда я с ним…

Господи, парень как ходячий говорящий рекламный щит для придурков, который нельзя игнорировать. Для всех подряд. Папарацци, фанаты. Женщины, мужчины. Подростки, которые являются поклонниками спорта или команды. Чувак не может насытиться.

Хотя он прав, наши друзья начинают прибывать, заполняя мою кухню и гостиную, плюхаясь на мебель. Ноги вверх. Разливают пиво.

Некоторые из них стоят со мной у кухонной стойки, болтают о своих детях и семьях, женщинах, с которыми они встречаются или спят. Вернее трахаются, и это больше действий, чем вижу я уже долгое время.

— Уоллес сказал, что у тебя стояк из-за какой-то бейсбольной карточки, — замечает Курт Кляйнман, разламывая пополам палочку сельдерея и макая ее в укропный соус. — Чья она?

— Хэнк Арчер, — отвечаю я, отправляя в рот несколько кусочков овощей. — Она как новенькая.

— Ты же её не видел. Откуда, чёрт возьми, ты знаешь, что как новенькая?

Кляйнман родом с Глубокого Юга, и его грамматика иногда сводит меня с ума.

— Я видел фотографии.

— Ты серьёзно? Парень, ты что, не слышал о фотошопе? Чёрт, половина женщин, которых я встречаю, совсем не похожи на свои фотографии в интернете. Это всё фальшивка.

Точно также сказал и Уоллес.

Я с трудом сглатываю, пожимая плечами.

— Полагаю, узнаю в среду.

Вернее, Уоллес выяснит это, когда встретится с Мирандой и купит карточку для меня. Он просто ещё этого не знает. Убедить его будет нетрудно — парень редко нуждается в особых уговорах, когда есть шанс познакомиться с цыпочкой.

— Кто продаёт тебе эту карточку, какой-то старый пердун, которому нужна доплата к пенсии?

— Нет. Какая-то молодая предпринимательница. Она унаследовала их от своего дедушки, когда тот умер.

Кляйнман фыркает.

— Видишь, это полный провал — люди готовы на всё ради быстрого заработка. Она разве не слышала о семейных реликвиях? Или наследии?

Старые добрые парни гораздо более сентиментальны, чем я мог себе представить.

— Что девушке делать с коробкой, полной старых бейсбольных карточек? Они не приносят ей никакой пользы в шкафу.

— А что, если они понадобятся её сыну? А она их продала.

Сомневаюсь, что у Миранды есть сын, которому она могла бы их передать, а если появится в будущем, кто вообще даст гарантии, что ребенку будет не всё равно.

— Тогда, наверное, я оставлю их для своего сына. Или дочери. — Я пожимаю плечами, не желая вступать в бессмысленный спор. — Не моё дело, почему она продаёт карточки, пока она продаёт их мне.

Я ожидаю, что Кляйнман продолжит спорить, но он удивляет меня кивком.

— Когда ты встречаешься с ней для сделки?

Закатываю глаза. Из его уст это звучит так, будто я занимаюсь незаконной торговлей наркотиками в неправильном конце города.

— В среду.

— Хочешь, я пойду с тобой? На всякий случай? Я смотрел шоу «Поймать хищника» и знаю, как происходит это дерьмо.

— Прежде всего… — Я вздыхаю. — Ни один из нас не ребёнок. Во-вторых, сомневаюсь, что она попытается наброситься на меня.

— Ты даже не знаешь наверняка, что это девушка. Это может быть какой-нибудь старый чувак, притворяющийся девушкой. Следующее, что ты видишь — бац, и тебе уже угрожает ножом на захудалой парковке какой-то мелкий урод.

Имейте в виду: во мне метр девяносто, и я вешу девяносто килограмм. У меня такой взгляд, который заставил бы собаку со свалки бежать в противоположном направлении так быстро, как я бегу от дома до первой базы.

— Мы встречаемся у полицейского участка. — Идиот.

— Тебе могут угрожать ножом и на полицейской стоянке.

О чем вообще он говорит?

— Я не волнуюсь. — Пододвигаю к нему немного сыра и колбасы, а также блюдо с фруктами. Чем больше еды у него во рту, тем меньше придирок с его стороны. — Кроме того, пойду не я.

Ребята обдумывают эту новую информацию, и Донахью — наш бейсмен — наклоняет голову.

— Пошлёшь Руди?

Руди — мой менеджер-тире-ассистент в тех редких случаях, когда мне нужна помощь. В основном он просто планирует мероприятия, когда я должен их проводить, и моим временем, когда бейсбольный сезон в разгаре.

— Нет, я пошлю Уоллеса. Ему скучно,