Иные сочли бы за большую честь служить в таком доме. Окрестности Брэдгейт-холла впечатляют своим великолепием. Он стоит на краю Чарнвудского леса, в гористой местности, среди крутых холмов, гранитных скал и ущелий. Благородный олень водится в его угодьях и заповедниках. Ястребы и коршуны бдительно несут дозор с высоты своих гнезд.

Этот красивый замок, возведенный отцом маркиза в первые годы правления нынешнего короля, недавно перестроили. Он славен своим богатством и роскошью; чтобы выставить напоказ состояние и положение Дорсетов, не жалели труда. Один только главный зал имеет восемьдесят футов в длину. Богатые гобелены украшают стены, шкафы ломятся под весом золотой и серебряной посуды, в высоких окнах бриллиантовым блеском горят гербовые витражи. Милорд и миледи живут на широкую ногу. Столы в главном зале каждый день накрывают на две сотни персон, не меньше. Всякий раз ставят и лишние приборы, ибо Дорсеты любят устраивать приемы, и за трапезой всегда присутствуют важные гости и члены их свиты. Кроме того, законы гостеприимства требуют давать стол и кров всякому проезжему.

В присутствии гостей маркиз и маркиза торжественно восседают за высоким столом на помосте, а мы, их домочадцы, сидим согласно чину за столами внизу, стоящими во всю длину зала. Во время трапезы на галерее играют музыканты, а бесчисленная армия лакеев снует туда-сюда, подавая блюда, приготовленные в шумных раскаленных кухнях, что находятся за ширмами с богатой резьбой.

В редких случаях, когда нет гостей, трапеза Дорсетов проходит в их летних или зимних покоях в восточном крыле, но стол непременно сервирируется с большой роскошью. Миледи всегда помнит о своей королевской крови.

Служить здесь выпадает не каждому, и, наверное, мне, женщине простого происхождения, нужно почитать это за счастье, но я не за тем сюда пришла. Я пришла, потому что призвана заботиться о детях. И сейчас — речь об одном из них.

Да, здесь все обставлено пышно и с размахом, в Брэдгейте, но есть и скрытая сторона. Я не слишком люблю Дорсетов. Миледи — гордячка, и сердце у нее холодное; я знаю, что я ей не чета, но — как я уже говорила — мать есть мать, и я считаю, что для матери дурно проявлять столь мало любви к своему малышу. А лорд Дорсет, этот думает только о своем возвышении, а она за него горой. На самом деле мне кажется, что в их браке она главная. Оба они люди жестокие. Если бы не привязанность к их дочери, я бы, наверное, от них ушла. Однако теперь мое сердце безраздельно принадлежит этой славной крошке, так что выбора у меня не остается.

Брэдгейт-холл, декабрь 1539 года.

Моей маленькой леди Джейн уже исполнилось два года, и с рождения она живет в трех башенных комнатах, которые составляют ее детскую. На верхнем этаже располагается ее спальня, ниже находится комната, которую я делю с ее горничными, а на первом этаже — большая комната с деревянной обшивкой по стенам и окнами в деревянных рамах. Мебель в этой части дома по сравнению с остальными покоями совсем ветхая и малочисленная. Леди Джейн спит на дубовой кровати под старинным расписным балдахином. Ее младенческие молитвы возносятся за молельным столиком в нише окна. Платье и белье Джейн хранятся в огромном сундуке у стены, а ест она за простым столом, покрытым белой скатертью, и сидит — как все мы — на простом стуле. Пища у нас простая — отварное мясо, рыба и овощи, а также неизменная дневная порция хлеба, эля и похлебки. И ее мать приказала, чтобы она съедала все, до последней крошки.

Как только малышка стала подниматься на ножки и делать первые шаги, ей дали круглые деревянные ходунки на колесах и разрешили носиться, булькая от смеха, по длинной, обитой гобеленами галерее, которая тянется во всю длину восточного крыла.

— Смотри, Неллен! — кричит она, топая по деревянному полу.

Ее чепчик сбился и болтается на завязках, рыжие кудри растрепались, щечки раскраснелись от усилий. У нее есть собственный щенок спаниеля, и ей позволяют играть с озорной трехлетней дочкой повара, Мег. Однажды Джейн имела несчастье на полной скорости врезаться в свою мать, когда они с Мег с веселым визгом мчались по галерее. Леди Дорсет, приведшая гостей взглянуть на семейные портреты, которые там выставлены, в гневе запечатлевает на невинной щеке Джейн жгучую пощечину. Ребенок застывает в изумлении, затем цепенеет от ужаса, прежде чем разразиться громким плачем. Я хватаю ее, бесцеремонно вытаскивая из ходунков, и уношу прочь, бормоча извинения и страшась еще пуще прогневать леди Дорсет.

— Ну же, детка, — бубню я, вернувшись в детскую, и смачиваю водой бедную горящую щечку. — Теперь будет легче. — Дрожь младенческих губ утихает, слезы высыхают на нежной коже.

Милорд никогда не бывает столь жесток. Изредка, когда непогода удерживает его дома, не позволяя ехать на охоту, он, случается, проведет часок с дочерью в галерее.

— На! — кричит он, кидая ей тряпичный мяч. Иногда он дает ей, взвизгивающей от смеха, погоняться за собой в ее колеснице. Однако подобные случаи редки, ибо Дорсеты не из тех, кто позволяет дождю или даже граду и снегу мешать своим забавам, и их чаще всего можно видеть верхом, во дворе, в окружении егерей и возбужденно лающих собак. И посему Джейн, проводя почти все время в детской или в садах, за свое младенчество почти совсем не видела родителей — гораздо реже, чем любой другой ребенок, которого прежде поручали моим заботам.

Посещения леди Дорсет хотя и регулярны, но кратки и все больше мельком.

— Отучите ее сосать палец, — велит она. Или, когда у леди Джейн резались зубки:

— Если она не перестанет хныкать, то останется без ужина.

Леди Джейн никогда не была трудным ребенком, и нет нужды ее часто распекать, но госпожа, кажется, настроена вымуштровать ее до совершенства, какого немногим человеческим существам удавалось достичь. В присутствии матери Джейн обязана стоять руки по швам, молча, с почтительным видом, опустив голову и потупив глаза. Если к ней обратятся, она должна отвечать смиренно и внятно. Миледи не терпит неповиновения, и если малышке случится, по детской слабости, заерзать на месте или захихикать, видя, как ее щенок сделал лужу на полу, то окрик последует тотчас же.

Самое ужасное, и для Джейн, и для меня, произошло в тот день, когда Джейн, как свойственно многим маленьким детям, укусила Мег во время их стычки, и отец Мег рассказал об этом миледи, которая немедленно за нами послала.

— Миссис Эллен, я не желаю слышать, что моя дочь ведет себя как дикарка, — холодно сказала она.

— Конечно, миледи, — отвечала я, в надежде, что этим дело и кончится. — Сожалею, миледи. Больше этого не повторится.

— Уж будьте уверены, — мрачно пообещала она. — Джейн, поди сюда.

Слыша гневные интонации в голосе матери, девочка испуганно ткнулась лицом мне в юбки, но леди Дорсет схватила ее, перегнула через свое колено и, рывком подняв ей подол, задала ей крепкую порку, в течение которой Джейн вопила от страха и боли. Я же могла только стоять и смотреть, сжимая кулаки за спиной, сдерживаясь, дабы не выхватить ее из материнских когтей. Затем миледи поставила ее на ноги.