который раз подумала: ну что он ко мне прицепился? Что ему от меня нужно?

— Не собираюсь я никуда бежать, — вежливо ответила ему.

— Жаль! — отозвался он, и в его голосе прозвучало неподдельное сожаление. — Было бы забавно на тебя поохотиться.

И взгляд у него стал, как у заправского охотника.

Тогда-то я решила, что раз Кайден Ритчер задался целью меня раздражать, то и я стану делать то, что ему наверняка не понравится.

Поэтому подошла и коснулась черной чешуи на боку Зигурта.

Вполне вероятно, что нельзя лапать чужих драконов и это прописано в кодексе всадников. Но кодексов я не читала, всадником не была, и в данный момент мне было все равно.

По моему личному кодексу я не сделала Кайдену Ритчеру ничего плохого, тогда почему он ко мне цепляется⁈

Тот собирался что-то сказать — подозреваю, язвительное, — но вместо этого презрительно фыркнул, уставившись на то, как я почесываю Зигурту сперва бок, затем грудь, а тот, хрюкая и порыкивая от удовольствия, принялся крутиться, после чего оттопырил бронированную чешую на шее, чтобы я могла добраться до нежной кожи.

— Значит, нисколько не боишься драконов, Эйвери Таккер? — наконец, раздался недовольный голос Ритчера. — Это ты зря! Зигурт разомлел, признаю, но другие драконы не будут к тебе так добры. Особенно дикие во время Призыва.

Не договорил, хотя я бы не отказалась послушать и про Призыв, и про диких драконов, но тут со стороны дома раздался горестный женский вопль. Затем еще один, после чего зарыдали на несколько голосов.

Похоже, нас заметили.

— За что мне такое наказание⁈ — закатил глаза Кайден.

— За то, что тебя застукали в постели с некой девицей с четвертого курса в то время, когда у вас должна была быть физическая подготовка, — тотчас же вежливо подсказал ему блондин.

— Завидуешь мне, кузен⁈ — усмехнулся Кайден. — К твоему сведению, мы как раз этим и занимались. Физической подготовкой, с какой стороны на нее ни посмотреть.

Вот и я посмотрела на Кайдена Ритчера, хмуря брови.

Внезапно поймала себя на мысли, что собираюсь прочесть ему отповедь за внебрачные связи, потому что двенадцать лет в общине не прошли для меня даром. Но не стала этого делать, хотя порядком удивилась из-за собственной реакции.

— Думаю, как раз подоспел твой всадник, — вновь усмехнулся светловолосый Эйдан МакГилл. Я уже знала, как его зовут. — Зря ты отказался везти Эйвери Таккер!

— Спасибо, но мне и с деканом Вебером хорошо, — пробормотала я.

А Кайден Ритчер пусть забирает того, по кому так убиваются в том доме!

Оказалось, это был вовсе не «тот», а «та» — потому что распахнулась дверь, и на крыльце появилась полная девушка моих лет.

Одета она была в светлое и пышное платье с оборками. Симпатичная, даже очень — приятное лицо, по форме напоминавшее сердечко, и огромные, как у кошки, глаза, оттененные темными ресницами.

Уставившись на драконов, она внезапно пошатнулась и вцепилась в поручень.

— Риззи! Риззи, ну как же так⁈ — следом из дома выбежала худенькая рыдающая женщина. — Куда же ты к этим… Этим крылатым монстрам⁈ — покосилась на драконов. — Посмотри на них, они же ужасные!

«Ужасный монстр» Зигурт перестал подставлять мне то шейку, то бочок, чтобы я его почесала, и уставился на женщину с сомнением в зеленых глазах с вертикальным зрачком, а я окончательно убедилась в том, что драконы понимают человеческую речь.

— Помолчи, мать! — хмурым голосом приказал вышедший за ней высокий мужчина. — Настало время нашей дочери исполнить свое предназначение!

Следом на крыльце показались еще несколько рыдающих женщин — они тотчас же завыли, запричитали на разные голоса, а девушка закатила глаза.

— Ну хватит уже! — страдальческим голосом попросила у них. — Сколько можно меня хоронить⁈

— Мы пришли сюда за тем или за той, у кого проявилась метка Призыва… — начал декан под аккомпанемент завываний.

Но договорить ему не дали — женщины зарыдали еще громче, заглушая его слова. Тогда декан Вебер покосился на своего дракона, и Эршер выпустил пламя.

Совсем немного пламени — выдохнул перед собой огонь, — но на террасе ахнули в полнейшем ужасе, после чего замолчали.

Правда, ненадолго.

Одна из женщин, покачнувшись, осела на деревянный пол, и остальные тотчас же заохали, заахали, затем принялись приводить ее в чувство.

Тогда-то девушка и улизнула. Сбежала с крыльца, приблизилась к нам, но остановилась на приличном отдалении от драконов.

— Меня зовут Риз Дольских, — быстро произнесла она. — Метка появилась на моем запястье. — И вытянул руку с таким же расправившим крылья драконом, как и у меня.

Оказалось, она готова исполнить свое предназначение, отправившись в мир Летающих Островов, и даже успела собраться в дорогу. Потому что слуги принялись выносить одну за другой объемные сумки, с десяток саквояжей и несколько сундуков.

— Это мои вещи в академию, — пояснила девушка, а я навострила уши. Академия⁈ Так-так! — Мне ведь можно будет взять их с собой?

Оказалось, что можно, но не сразу — когда окончательно прояснится, насколько силен в ней дар всадника и задержится ли она в Академии Драконов или нет.

Пока же нужно захватить с собой лишь самое необходимое.

Девушка кивнула, выхватила из горы вещей черный рюкзачок и, все еще с опаской косясь на драконов, подошла поближе.

— Многовато веса, — осмотрев ее с ног до головы, негромко произнес противный Кайден Ритчер. — Боюсь, мой дракон надорвется. Пожалуй, мы с Зигуртом все же дождемся третьего кандидата!

Но девушка его услышала. Растерялась, взглянула жалобно на декана, а я возненавидела заносчивого темноволосого красавчика еще сильнее.

— Мы с Сангусом будем рады доставить тебя до Эльрена, Риз Дольских! — вежливо произнес блондин. — Мой дракон всегда к твоим услугам.

Риз Дольских посмотрела на него и обомлела. Ее ресницы затрепетали, щеки залились краской.

Наконец, она кивнула.

Затем я смотрела на то, как девушка неловко карабкалась по черному крылу Сангуса — и все под завывания своих родных. А еще глядела на ее пышное платье, размышляя о том, что ей придется даже хуже моего.

Но юбка внезапно была отцеплена, а под ней оказались черные обтягивающие штанишки и еще туника с разрезами на бедрах, и Риз тотчас же уверенно уселась в седло.

— Мама, папа, тетушки… Я буду вам писать! — помахала она своей семье, после