в очках снова повернулся ко мне, чтобы узнать, как на меня повлияли перемены у края барной стойки. Я сделал вид, что расслабленно и непринужденно улыбаюсь. Мужчина в очках улыбался точно так же, только не притворялся. Девушка с темными волосами перевернула страницу. Я заметил, как какой-то человек у самого конца стойки вдумчиво посмотрел на изучающих меню подруг. По его лицу нельзя было понять, много раз к нему подходил бармен или нет. Я огляделся. Ничего сопоставимого с подругами не было во всем зале.

— Ну, — обратился ко мне мужчина в очках тоном, близким к торжественному. — Я так понимаю, неплохой вечер решил стать выдающимся. Или ошибаюсь?

Я снова посмотрел на подруг и неуверенно покачал головой. Мужчина в очках лукаво усмехнулся и подозвал бармена. Я сидел и смотрел на непринужденно листающих меню подруг, ощущая свой пульс то в голове, то где-то в коленях. Бармен поставил перед мужчиной в очках новый стакан с чем-то торжественно-красным. Мужчина в очках поднял стакан и повернулся ко мне.

— Ну, за вечер, — сказал он и хитро подмигнул. Наши стаканы встретились. Сделав несколько сильных глотков, я удивился собственной удачливости, ведь тыкал в меню чуть ли не наугад. Пульс стал ощутимее, теперь он был везде.

Музыка стала как будто немного тише. Девушки все-таки выбрали что-то и стали ждать, когда их заметит свободный бармен. Мужчина в очках придвинулся ко мне.

— Вот и они, те самые вещи, за которые стоит бороться, да? — спросил он. Я внимательно посмотрел на него. Мужчина в очках напомнил мне жирного кота из мультфильма, но не вернувшегося с незабываемого отдыха, а только собиравшегося туда. Я неуверенно улыбнулся, не готовый пока что публично подписываться ни под какими серьезными словами. Мужчина в очках внимательно разглядел меня. Судя по блеску его глаз, прожитая жизнь разрешила ему замечать и понимать слишком многое. Подругам не пришлось долго ждать бармена, совсем скоро они уже обсуждали цвет жидкости, налитой в высокие изящные сосуды.

— Ну что? — спросил мужчина в очках, блеск в его глазах не прекращался. — Историю будешь писать?

Я ничего не ответил. Подруги стукнулись краями сосудов и сделали по одному аккуратному глотку. Светлая поморщилась, темная насмешливо постучала подругу по спине. За ними наблюдали уже многие посетители, во взгляде каждого из них горели несбыточные пожелания, невыразимые за пределами заведения. Мужчина в очках тоже осмотрел присутствующих.

— Только не говори, что ты с ними всеми. Очень расстроишь, — предупредил мужчина в очках. Затем он посмотрел на часы, висевшие над проемом, закрытым занавеской.

— Десять минут, — добавил он.

— Не понял? — переспросил я.

— Даю десять минут. Потом сам к ним подхожу, — внятно объяснил мужчина в очках и неторопливо отхлебнул из стакана, предвкушая нечто интересное. Я замер. Мне показалось, что к моему сбившемуся с праведного пути пульсу прислушался весь мир, включая всех присутствующих в заведении, от ближнего ко мне бармена до неизвестной блондинки за микшерным пультом у края танцевальной площадки. Глядя на неспешно отдыхающих подруг, я уяснил как минимум одно.

Если бы мужчина в очках вовремя оказывался рядом со мной в течение всей моей жизни, я бы даже не стал сейчас дожидаться его предложения.

Наклонившись к мужчине в очках, я сказал, что мне нужно отлучиться, чтобы собраться с силами. Мужчина в очках понимающе кивнул. Отодвинув стул от барной стойки, я слез с него и пошел туда, куда посетители заведения отлучались чаще всего, возвращаясь готовыми к новым или старым впечатлениям. Мой путь пролегал мимо танцевальной площадки, на которой уже с трудом умещались все самые горячие ценители душевной музыки и близких контактов среднего уровня допустимости. Из судорожно колыхающейся толпы внезапно вылетел потный мужчина в шерстяном свитере и чуть не сбил меня с ног. Сначала я решил, что он поступил так намеренно, но затем мужчина в шерстяном свитере врезался боком в стенку и упал, и я понял, что никакого злого умысла в его свершениях не было. У искомой двери обнаружилась очередь примерно из шести человек. Я попытался прикинуть, сколько времени оставалось в моем распоряжении. Дверь отворилась и впустила первого страждущего, выпустив предыдущего. Я стоял позади кого-то длинного и шаткого и не понимал, чего мне больше хотелось: замедлить время или ускорить. Закрыв на мгновение глаза, я снова увидел подруг у барной стойки. Впервые с тех пор, как они появились, я подумал, что они тоже чего-то ждали, а не сидели просто так. Первый страждущий вышел и впустил второго. Я понял, что вряд ли успею, если простою здесь до конца, тем более я понимал, что пристроился к очереди по надуманной причине, на самом деле мне никуда не хотелось. Подождав еще немного, я развернулся и пошел обратно, мимо беззаботно колыхающейся человеческой массы, из которой в этот раз никто не вырвался, чтобы чуть не уронить меня на пол и упасть самому. Спина мужчины в очках торчала впереди черным потухшим маяком, подруги тоже сидели на месте. Кто-то подошел к ним, но задержался всего на пару мгновений. Я пожелал ему вечного вселенского света после смерти за его гипертрофированную воспитанность.

Мужчина в очках повернулся ко мне раньше, чем я подошел к своему стулу. В его искаженных линзами очков блестела какая-то не совсем уловимая архаичная мудрость. Я молча кивнул ему, якобы повествуя о почти полной готовности, и забрался на свое место, неловко задев ногой скреплявший ножки стула железный прут и чуть не вывихнув лодыжку. Часы над занавешенной дверью я увидел против своей воли, но так и не понял, сколько времени осталось до той поры, когда все пойдет как обычно. Краем глаза я заметил, что бокалы подруг еще не опустели — те или не собирались позволять себе слишком многое, или любили притворяться. Мужчина в очках отхлебнул из своего стакана и посмотрел на меня. Похоже, он понял, что как минимум один сегодняшний тост прозвучал вхолостую, если не все до единого. Я попытался опровергнуть его догадки, сорвался со стула и пошел к краю стойки, точнее, в его направлении.

Объятые приглушенным светом силуэты подруг плыли навстречу, их лица становились все несбыточные с каждым моим шагом. Вдруг передо мной как будто возникла невидимая распахнутая гильотина, ждущая, когда я сделаю лишний шаг и останусь без ноги. Я остановился и стал лихорадочно гадать, как мне