телосложению они похожи и мне сразу стало страшно. Честно! — в подтверждение она кивнула головой. — Он нашего пациента «Германцем» называл.

— Немец может? Хотя он не похож на иностранца.

— Да нет же. Именно «Германец».

— Ладно, разберемся. Иди, работай!

Через несколько часов оформления карт лежавших в клинике пациентов, я с нетерпением ждала подругу на обед. Ровно в двенадцать она влетела в кабинет без стука, чем вызвала улыбку на моем лице.

— Ого! Ты чего такая возбужденная?

— Привет! — она села на стул напротив меня и радостно растягивала свои губы в ослепительной улыбке.

— Привет! А где мой обед?

— Ах, да! Вот! — она выложила контейнеры с едой из итальянского ресторана.

— Я вижу в твоих глазах счастье. Колись! — я воткнула вилку в спагетти, накручивая их на нее и отправляя в рот.

— Я беременна!

— Я так и знала! — без доли удивления констатировала я.

— Блин, как?

— Ты на Новый Год только делала вид, что пьешь алкоголь.

— Черт! Ну, да ладно. Тебя вообще ничем нельзя удивить.

— От чего же? Сегодня утром я была крайне удивлена, придя на работу. В моем кабинете восседал такой красивый мужчина, который умудрился лицезреть мою грудь в одном нижнем белье.

— Ого! Что такой красивый? Ты запала?

— Запало мне другое! Его глаза. Они мне показались до боли знакомыми. Он смотрел так, как смотрел на меня только… В прочем, не важно! — я немного подвисла в своих ощущениях.

— Ты серьезно? Ты теперь в каждом мужике будешь искать Марка?

— Я не ищу, Кать! Я вообще никого не ищу. Ты же знаешь, что кроме Артема, мне никто не нужен.

— Так нельзя! А как его зовут?

— Я не знаю. Он поступил с пулевым ранением, и пока я добиралась на смену, прошло много времени, а он отказывался от других врачей. Медсестра сказала, что его называли «Германец».

— Ты серьезно? Криминальные разборки?

— Я не вдавалась в расспросы, ему стало плохо, и я отправилась его спасать.

— Так, а документы?

— Кать, ты серьезно? Я что, по-твоему, первый день работаю?

— Ну, я уточнила! Хоть покажешь его?

— Тебе может фотосессию еще в больнице устроить?

— Пошли, так покажешь! — все не унималась подруга.

— Отстань! Нужно выяснить кто он такой.

Мой телефон на столе просигналил, оповещая о приходе нового сообщения: «Завтра в шесть, напоминаю! Не опаздывай!»

— Черт!

— Что такое?

— Папаша решил вспомнить о дочери. На ужин приглашает.

— Странно! Что на него нашло?

— Не знаю и если честно, и знать не хочу!

— Ладно, если нужна будет помощь, звони!

— Я так рада за тебя! Вы очень долго к этому шли. Влад знает?

— Спасибо! Нет, еще не знает! Думаю, устрою ужин при свечах и сообщу ему. Но наверно лучше после его этой сделки.

— Зачем тянуть? Надень вечером красивое белье, приготовь ужин. Может это повлияет на какие-то его дела. Лучше если он сразу узнает. Так ему будет проще ориентироваться.

— Хорошо, я думаю, ты права. А на счет красавчика, ты подумай. Если он тебе запал… а я вижу, что это так, то не тушуйся. Жизнь продолжается. А эти громогласные намеки судьбы… Может это знак?

— Намеки судьбы, вот это ты загнула! Ахах! — мой истерический смех раздался в небольшом пространстве кабинета.

— Чего ты смеешься? Может серьезно, стоит рискнуть?

— Не знаю. Здесь скорее что-то не реальное. Я как будто посмотрела в глаза Марку. Я не могу объяснить. Ладно, забыли! Тем более я думаю, что у него таких как я целый вагон и маленькая тележка.

— Ну и посиди в этом вагоне, отвлекись!

— Посмотрим.

Я взглянула на часы и разочарованно вздохнула, поняв, что обеденное время закончилось. Катя упорхнула из кабинета. А через пару минут Таня сообщила, что незнакомец пришел в себя. Я собралась с духом и направилась к нему в палату. На мое удивление, он стоял возле окна, смотря куда-то вдаль.

— Как вы себя чувствуете?

Он повернул голову в бок и хриплым тихим голосом ответил мне:

— У тебя золотые ручки, я почти как новенький. Только как будто на отходняке.

— Хорошо, что не было сильной кровопотери. Мне нужны ваши документы, чтобы заполнить карту.

Он прошел к кровати и, взяв с тумбочки телефон, набрал чей-то номер. Строгим голосом приказал принести его документы в палату.

Попросила лечь его, чтобы произвести осмотр. Смерила температуру и давление. Он все также всматривался в окно, избегая взгляда со мной.

— Я надеюсь, криминальных разборок в клинике не будет?

— С чего ты взяла, что я как-то связан с криминалом?

— Это понятно по вашей высокомерной манере общения, ну и по пуле, которую я извлекла из вашего тела.

— И ты не боишься меня спрашивать о таких вещах? Может, я захочу тебя пристрелить.

— Я всего лишь хирург, ну и мне чуточку любопытно.

— Чуточку любопытно… — он усмехнулся, прикрыв глаза.

В палату вошел какой-то верзила и протянул мне увесистую папку.

— Вы что же решили предоставить мне все свои данные? Мне нужен только паспорт, СНИЛС и страховой полис.

— Я всегда вожу все документы с собой. Никогда не знаешь, что может пригодиться.

— Что же ясно!

Он передал необходимые документы мне и уставился обратно в окно. Я открыла паспорт и только после прочтения инициалов и даты рождения, меня парализовало. Я всхлипнул, зажмурив глаза. Меня накрыла волна горького непринятия и гнева. Он повернулся ко мне и смотрел, как я переписываю данные, а по моим щекам скатываются слезинки. Заполнив карту, я всталаи, не смотря в его сторону, направилась прямиком из палаты. Но на моем пути встала персона моего начальника.

— О, Смоленцева! А я тебя как раз ищу. Я смотрю, тебя уже отчитали, судя по твоему лицу. Марк Петрович, не переживайте я решу вопрос с этой сотрудницей и она будет наказана.

Я стояла как вкопанная, пропуская половину слов мимо ушей.

— Вышел отсюда!

Я вздрогнула от тона голоса Марка.

— Не понял? — недоумевал мой начальник. Его такое потерянное лицо я видела впервые.

— ПОШЕЛ ВОН!!!

Виктор Анатольевич с выпученными пешками выбежал из палаты. А моих плеч коснулись горячие руки мужчины, которого я ненавидела сейчас больше всего.

Глава 7

— Убери руки! — шептала я, пытаясь подчинить себе тело от пробиваемой меня дрожи.

— Мира, девочка моя, позволь мне все тебе объяснить?

— Я сказала, убери свои руки! — процедила я сквозь зубы, поворачиваясь и смотря ему в глаза. В них плескался коктейль из боли и печали. А я испытала злорадство от того, что он испытывает то, что чувствовала я все восемь лет без него.

— Мира…