подонок сыграл. Неужели моя Алка тоже записалась в его фанатки?

— А если серьезно, Алл?

Шутки шутками, но Ветров- далеко не тот экземпляр, рядом с которым я хотела бы видеть свою лучшую подругу.

С Аллой Рюминой мы познакомились на вступительных испытаниях. Ее сложно было не заметить — яркую, короткостриженую брюнетку с сексуальной ухмылкой. Она обращала на себя внимание всех поступающих, да и экзаменаторов, не сомневаюсь, тоже! Ее громкий, заводной смех разносился по всему тренировочному залу!

А что она творила на паркете!

Серьезно, у меня случилась эстетическая кома, когда я увидела Алкин чувственный Вог под хаус-мелодию. Я такого никогда не видела.

В моей Астрахани, откуда я родом, так не танцуют, да и вряд ли знают даже само направление Вога.

Я тогда еще подумала, что мне со своим контемпом здесь ловить нечего, но поступила!

Я стояла за кулисами с широко открытым ртом, когда мимо меня изящной подиумной походкой проплыла Алла, бросив свое коронное рюминское: «Прикрой рот, а то продует!»

Так и подружились!

За три года обучения, куда мы только с Рюминой не вляпывались, из каких только переделок не выкручивались, но нужно отдать Алке должное, у нее всегда оставалась голова на плечах, при всем ее раскрепощенном и бунтарском характере. Она знает, когда нужно остановиться, где улыбнуться, а кого послать нахрен. Рюмина всегда мне казалась старше своих лет, опытнее, да и выглядит она убедительнее и взрослее. Не знаю, возможно это из-за ее короткой беспорядочной стрижки, возможно, из-за ее сексуального хищного взгляда, которым она одаривает тех, кто ей выгоден.

Вот поэтому за бухлишком всегда ходит она.

Потому что мне не продают! И постоянно просят документ, который я благополучно всегда забываю.

Я так, как Алка, не умею. Если я отрываюсь, то теряюсь в ощущениях, где нужно смолчать — мой язык существует отдельно от моего мозга!

— А что? Мне с ним траву не курить. А для здоровья такое тело грех не пользовать! — подмигивает подруга, а я обреченно качаю головой.

И сколько бы неутешительных доводов я сейчас не привела, Рюмина все равно сделает по-своему.

Впрочем, я сама такая…че уж.

— Лучше бы ты запала на Берга. Хороший парень, — недовольно бормочу подруге.

— Слишком хороший. Жаль, что мое тело не выбирает, кого ему хотеть, — философски заключает Алла.

— А душа? — интересуюсь я.

— А о душе мне еще рано задумываться, — надевает свою черную кожаную косуху, — подумаю о ней лет так в 40!

Ну не знаю…

Может я слишком романтична, но для меня важно, чтобы не только мое тело выбирало и хотело, но и сердце. У Алки разнообразная личная жизнь, а вот у меня дальше глубоких поцелует и поглаживаний с Мотом не заходило.

И если в свои двадцать я еще девственница, это не значит, что я отношусь к ней, как чему-то святому и неприкосновенному, и не собираюсь хранить ее до прихода свидетелей иеговых, просто я не чувствую, что Свирский- тот самый. Я не жду тех самых бабочек в животе и всё такое, но я должна доверять своему партнеру, а не бояться. А в последнее время я боюсь Свирского.

Я прекрасно знаю все эти «Нельзя отказывать парню в близости, иначе он найдет ее на стороне» и тп. тп. тп…Но не понимаю этого…если Матвею важно только пользовать мое тело, как сказала Алка, то я не лучшая кандидатура. А если важна я, то подождет и добьется моего доверия. Я не из стеснительных и не робкого десятка, но ложиться в постель только из-за того, что мне уже двадцать, я не собираюсь!

— Готова? — дождавшись моего кивка, подруга застегивает свой яркий красный шлем, — ну тогда погнали!

*Suivi — (сюиви) — непрерывное последовательное движение, ноги мелко перебирают одна возле другой.

**Tombe — падение, перенос тяжести корпуса на открытую ногу вперед, в свторону или назад.

***sur le cu de pied — положение ноги на щиколотке другой, опорной ноги.

****палка — балетный станок.

***** Бафомет — темный Бог, воплощение Сатаны.

5. Юля

На парковке Алкин ярко-красный скутер выглядит точно небрежно брошенная капелька краски на холст. Рюмина паркует его там, где придется, потому что вечно опаздывает, а потом забывает, где бросила.

Несколько раз парни прикалывались над ней и утаскивали скутер за корпус. Разъярённая Алла Рюмина — мечта любого мужчины! Такая сексуальная дикая кошка, позволяющая на себя глазеть, но не трогать, иначе выцарапает глаза.

Когда я первый раз увидела Алку на скутере, я влюбилась в нее во второй раз. Свободная от чужого мнения, раскрепощенная, независимая Рюмина въехала на парковку так, будто она сидит за рулем Мазератти! И никто! Никто даже близко не посмел отпустить в ее сторону глупые шуточки. Так изящно преподнести говно на тарелке может только Алла Рюмина!

С Алкой нам в одну сторону, и я уже предвкушаю, как мы будем «пердеть» со скоростью 30 км/ч и бесить нервных, вечно опаздывающих москвичей! Кататься с Рюминой на ее минипиздике то еще удовольствие! Эндорфины зашкаливают, а нижняя часть лица болит от безостановочного смеха!

— Ооо, подруга, — смотрит мне за спину и убирает с подножки минимотик, — кажется нам с тобой сегодня не по пути.

— Что? — непонимающе кручу головой и вижу Свирского, торопливо приближающегося к нам.

Разглядываю парня и понимаю, что вот по такому Матвею я соскучилась: обаятельному, ухоженному парню, с потрясающей улыбкой и одной милой ямочкой на левой щеке, с чистыми серо-зелеными глазами, в которых нет места агрессии и истеричности.

— Девчонки, привет, — здоровается Свирский, но смотрит исключительно на меня.

Улыбается своей самой дружелюбной улыбкой, которая когда-то подкупила мою романтичную натуру.

Он это умеет, и нагло пользуется этим.

— Здорова, Мот! — машет рукой Алка и проворачивает несколько раз ключ в замке, прокачивая двигатель, — а где Ветров, не в курсе?

— Не знаю, — Матвей пожимает плечами, — я сегодня там не был, — кивает на здание Института.

Оно и видно, потому что Мот одет в широкую белоснежную оверсайз толстовку, фисташковые шорты, брендовые кипельно белые кроссовки и длинные носки этой же марки. Его высветленные волосы спрятаны под белой кепкой козырьком назад, и я балдею от его такого тинейджерского вида.

— Печально, но не страшно! Ладно, ребятушки, пора мне! Юлька, — посылает мне воздушный поцелуй, — пока! Мотенькааа, чао! — хохотнув, выруливает с парковки.

Я же говорю, Алле Рюминой можно всё!

Если бы Свирскому кто-нибудь другой сказал «Мотенька», думаю, этому бедолаге еще долго бы не понадобилась зубная паста.

Матвей хмыкает и лениво почесывает бровь.

— Зачётная неделя,