напряжение в теле и ощущение влажности. Открыв глаза, я столкнулся с реальностью, которая казалась мне давно позабытой. Я, взрослый мужчина, давно уже не просыпался от влажных снов, но Лили… Она пробудила это во мне, и ей придется об этом позаботиться.

* * *

С каждым новым взглядом на Лили я ощущал, как во мне укреплялась решимость быть рядом, защитить её, быть частью её мира. Я больше не собирался прятать свои чувства, пришло время действовать. Я был готов бросить вызов всему миру, чтобы она стала моей.

Я желал обладать ее безраздельным вниманием, быть центром ее мира, тем, кто будет рядом, когда она смеется, и тем, кто утирает слезы в моменты грусти. Желание оберегать ее, дарить ей ощущение безопасности и любви, было так сильно, что иногда казалось, будто мои руки уже ощущали тепло ее кожи.

Я представлял, как беру на себя роль ее защитника, как мои руки становятся крепостью вокруг нее, отгораживая от мира. Я хотел быть ее гаванью, местом укрытия от бурь, и силой, поддерживающей ее мечты и стремления.

Я был уверен, что каждый, кто взглянет на Лили, захочет забрать ее себе, настолько она была неотразима. Но я не позволил бы этому случиться. Я не допустил бы, чтобы кто-то другой занял мое место в ее жизни.

Среди толпы, жаждущей внимания Лили, были молодые парни и взрослые мужчины. Они все хотели одного — ее поцелуя, и выпечка была всего лишь предлогом. Никто из них не был достоин её, и мое раздражение росло с каждой минутой. Я не мог позволить им продолжать мечтать о ней.

Внутри меня все кипело от желания взять ее за руку и увести подальше от этих бездумных претендентов. Каждая секунда ожидания наполнялась напряжением, которое я научился контролировать. Я чувствовал себя хищником, терпеливо выжидающим идеальный момент для атаки. Мои чувства к Лили были смесью жгучего желания и холодного расчета, и я был уверен, что она станет моей.

Я ощущал, как мое доминирующее присутствие медленно, но верно проникало в ее сознание. Я был готов к тому моменту, когда она наконец поймет: она принадлежит мне, так же, как и я принадлежу ей. И это был только вопрос времени.

Когда очередь дошла до мистера Дженкинса, я испытал странное облегчение. Этот эксцентричный джентльмен почтенного возраста, который более 40 лет состоял в браке с миссис Дженкинс, вряд ли мог представлять собой конкуренцию. Его взгляд был лишен той голодной жажды, которую я наблюдал в глазах других мужчин. Он искал лишь немного внимания, забавы для своего стареющего сердца.

Однако мое спокойствие было кратковременным. После ухода Дженкинса толпа снова оживилась, и я был вынужден наблюдать, как остальные мужчины стремились привлечь ее внимание. К черту такт и осторожность.

Я уверенно направился к палатке. Подойдя к Лили, я взглянул ей в глаза:

— Лили, — я ощутил, как моя властная натура стремится подчинить ее себе.

Взгляд Лили был робким, но в глубине ее глаз я уловил искру желания, которую ранее не замечал в других.

— Д-добрый вечер, шериф, — ее голос дрожал, и я почувствовал, как мое сердце откликнулось на эту дрожь, порождая волну собственного возбуждения.

— Могу я для вас что-то сделать? — спросила она, и я почувствовал, что да, мы действительно можем сделать многое друг для друга. Но прежде чем ответить, я отвел взгляд и увидел Кэролин.

— Сколько здесь осталось, Кэролин? — спросил я, стремясь завершить это как можно скорее.

С коварной улыбкой она осмотрела палатку:

— Я надеялась выручить не меньше пятисот долларов, — ответила она. Я достал кошелек и вынул необходимую сумму, отдав ее Кэролин. Оплатив, я обернулся к Лили.

— Я жду свой поцелуй, Лили, — сказал я, ощущая ее нервозность при моих словах. Быть первым мужчиной, вызвавшим у нее желание, было для меня особой честью. Я был властным, доминирующим ублюдком, и сейчас я хотел показать ей, кем я буду в ее жизни.

Глава 6

Джошуа

Стоя перед Лили, я скрестил руки на груди и устремил на нее свой взгляд. Внутри меня все бушевало от нетерпения, каждая секунда ожидания становилась настоящим испытанием, но я оставался неподвижен, желая, чтобы она сделала первый шаг. Моя доминирующая натура требовала этого, и я ощущал, как кулаки инстинктивно сжимаются. Часть меня жаждала немедленно подойти к ней, обнять её и продемонстрировать мое желание. Однако я удерживал себя, понимая, что в этой игре важно дождаться, когда она сама даст мне знак.

Мои мысли были переполнены образами нашей близости и тихих стонов, однако снаружи я сохранял невозмутимость. Я знал, что ее решение приблизит нас к тому, что я уже представлял — наше единение в танце доминирования и подчинения. И в то время как я ждал, мое предвкушение только усиливалось, становясь практически осязаемым.

Я заметил, что Лили, ощущая мой доминирующий взгляд, пыталась справиться со своим внутренним сопротивлением и еще не осознанными желаниями. Ее неуверенность была настолько ощутимой; я видел, как она смущенно опускала взгляд, затем поднимала его снова, в поисках поддержки.

Наконец, она сделала шаг вперед. Это движение было тихим признанием ее готовности следовать за мной. Я воспринял этот момент как победу в своем сердце.

Ее щеки горели румянцем, дрожание ее пальцев предательски выдавало ее волнение. Но она была сильнее своих страхов. Поднявшись на цыпочки, чтобы уменьшить разницу в нашем росте, она положила свои руки на мои плечи. Ее прикосновение было настолько легким и нежным, что я на мгновение задумался, не иллюзия ли это. Затем я почувствовал тепло ее дыхания, и ее губы слегка коснулись моей щеки.

Мое сердце казалось вырвется из груди, но я старался оставаться неподвижным, хотя все во мне тянулось к ней, желая обнять ее и защитить. В тот момент, когда она пересекла границу своей уязвимости, она показалась мне самым смелым человеком на свете.

Не дав ей даже мгновения на сомнение или возможность отступить, я обнял ее за талию, крепко прижимая к себе. Я буквально впечатал в себя ее тело, позволяя себе ощутить каждый контур ее фигуры. Левой рукой я разрушил ее прическу, обхватив ее затылок.

Я обрушился на ее рот клеймящим поцелуем, пытаясь запечатлеть в этом поцелуе всю свою страсть, всю ту привязанность, которую я испытывал к ней. Этим поцелуем я исследовал ее рот, стремясь оставить на нем знак своего присутствия, своего желания.

Как только мои губы коснулись ее, во мне пробудилось мощное желание. Я