слегка прихрамывал. Весь десяток Окриза и поселение радовались возвращению патрульного. С собой Шнод захватил также почту из города и на радость Кальвадосу нашлось и для него послание.

Письмо пришло от Рилла Траллио, его друга по Академии. В нем он увлеченно рассказывал, чему учится у эльфов Резервации, о том какие изумительные изделия он планирует сделать в ближайшее время. Каких-либо интересных приключений с ним не случилось, но Кальвадос радовался весточке от друга, что тот жив и здоров. Не мешкая, он написал ответ, чтоб приехавшие из Ирка СОУПцы захватили его с собой.

Написанием писем сейчас наверно занималась половина населения деревушки — такая возможность еще не скоро представится, мужики на ярмарку собирались ехать лишь через месяц, а то и два, когда пройдет слякоть и дороги покроются снегом. Пользуясь случаем, Кальвадос написал письмо и Бэртону Алессоро, подписывая адресата как «аглицким чистильщикам».

В письмах он рассказывал о своих трудовых буднях, о том, что служба в Патруле не такая уж насыщенная событиями, как он предполагал. Однако, если уж случались события — это что-то из ряда вон выходящее. Как говорится, — редко да метко.

Правда о случае с раскрытием шпионки и ее побеге он не писал — ир Гролс настоятельно не рекомендовал патрульным Триззумского отдела и местным жителям кому-либо постороннему рассказывать об этом, а кому нужно в СОУП, тем все равно, так или иначе, доложат. Так что в своих письмах Кальвадос мог написать лишь о том, что при встрече его друзьям будет что послушать. Оно-то конечно и хотелось больше написать, но парень и сам понимал — всегда есть вероятность, что письма перехватят, тем более в свете событий последнего года.

Жизнь и работа в Триззумском отделе продолжались. Ир Гролс подал в Управление запрос о пополнении десятка Окриза. В поселение приезжали сотрудники Аналитического отдела СОУП и скрупулезно отслеживали каждый ход шпионов, конечно не без помощи Кальвадоса.

Примерно через месяц после этих событий Окриз поехал встречать новобранца из Райволаса. Это оказался невысокий кряжистый мужчина лет сорока пяти по имени Цвуг Кнорк. Он был наголо брит, отсутствие волос на голове ему компенсировала широкая длинная борода темного цвета, которую он заплетал в две косы. Этой своей привычкой ир Кнорк напоминал Кальвадосу гнома оружейника из Академии. И действительно — будь новобранец пониже ростом и пошире в плечах, его можно было б отнести к этому твердолобому племени.

Вновь потянулись дежурства, выезды на рыбалку и охоту. Пару раз Кальвадос еще выезжал на ярмарку, но на девушек уже смотрел с подозрением. Также ввиду происшествия со шпионажем усилили бдительность, но как утешал патрульных ир Гролс, такая мера введена во всех службах СОУП. Попытки Аналитического отдела что-то прояснить пока оставались безрезультатными.

К середине зимы Кальвадосу пришли ответы на его письма. Уже начав думать, что ир Алессоро забыл о нем, он получил и от него ответ на свое письмо. Англичанин высказывал радость, что его подопечный смог ужиться в Триззумском отделе, написал пару незамысловатых баек о своей работе и сообщал, что возможно весной заедет в гости, если выдастся перерыв в работе.

У Рилла также все замечательно складывалось. На островах архипелага Куорто очень мягко проходили зимы, погода и обстановка способствовали хорошему настроению скульптора. Через пару месяцев он готовился сдать свою последнюю, так сказать, «выпускную» работу своему учителю. Этим он намекал о возможности встретиться на пару деньков со своим другом, чему Кальвадос очень обрадовался.

Занятия обычными делами успокаивали. Так патрульного меньше беспокоили мысли, которые касались не только его будущего, но и всей СОУП.

К концу второго зимнего месяца из дыры все же вывалился человек — парень лет пятнадцати-восемнадцати немного смазливой внешности. Встретил его десяток Верга (в котором как раз числился Кальвадос) во главе с ир Парвилем, старавшимся по возможности не пропускать ни одного выезда.

За все время проведения операции молодой патрульный прекрасно понимал состояние выходца — сам таким же появился в Триззуме не так уж и давно.

Парень оказался одет не по сезону: какие-то легкие короткие шаровары, стянутые шнурком у колена, что выглядело непривычно и смешно, то ли гольфы, то ли чулки обтягивали худосочные лодыжки в коротких легких сапожках, берет с пышными складками смотрелся здоровенным и Кальвадос постоянно ждал, когда же он свалится с головы парня. Светлые короткие волосы чуть выше плеч выбивались из-под головного убора. Рубашка была также тонкой материи с такими пышными рукавами, что можно подумать, парень одел еще одни шаровары, разве что не туда куда надо.

Когда его нашли, он сидел у обочины дороги и почти замерз. Перед ним еле тлели остатки маленького костра. Выходцу повезло, что снег недавно хорошо подтаял, потом покрылся подмерзшей корочкой и не пошел новый — так ему не пришлось брести через лес в больших сугробах, иначе б он там так и остался. А на дороге видимо силы уже покинули его, раз он решил присесть на землю, что очень опасно для жизни в такое время года.

Перед тем как тронуться дальше, десятку Верга пришлось задержаться на месте, где они встретили парня на пару часов, чтоб заново развести костер и немного обогреть чужака. Хорошо для подобных случаев патрульные зимой и в холодную погоду возили один-два запасных теплых плащей.

«Да уж, повезло же мне летом вывалиться в лес, — думал Кальвадос, сочувствующе рассматривая приходившего в себя выходца. — Сидел бы так где-то в сугробе и нашли б только по весне мои косточки или окоченевшего как мамонта в вечной мерзлоте».

А ведь и бывали такие