Это была очень продуктивная неделя: я сдал несколько тяжёлых проектов, которые никак не давались мне в процессе, а теперь подошли к своему финалу красивыми, органичными и прекрасно выстроенными — я был доволен собой, как никогда. Новый заказ обещал стать моим шедевром, настолько идеальным он вырастал в моих мыслях. Время, казалось, было ко мне благосклонно и услужливо растягивалось; силы и энергия брались откуда-то безвозмездно, как в полузабытом детстве, когда до обеда проживаешь целую жизнь: можно выиграть войну у племени индейцев из пятого подъезда, сбегать на набережную посмотреть на пароход, купить и съесть мороженое, испачкаться и успеть вернуться домой к началу мультфильма.

Помимо работы я провёл инвентаризацию в сарае, выбросил хлам, инструменты починил и почистил. Я покрасил забор и пересобрал дымоход. Я даже замариновал несколько банок с огурцами: овощей становилось так много, что я не успевал их есть. Я не уверен, что получилось съедобно, но всё равно был горд заготовками. Находясь на душевном подъëме, я позвонил Вере и предложил приехать в гости, можно даже с её модными друзьями. Вера сказала, что было бы здорово, но она отдыхает с мамой в Сардинии и погостить у меня ну никак не получится.

Кроссовер Оксаны так и пылился на дороге, когда приехала полиция. Они обтянули всё лентой, осмотрели машину и дачу, зашли ко мне, задавали вопросы. Я, как вспомнил, рассказал, когда видел её в последний раз и даже про ссору из-за дренажа. Полицию это не заинтересовало. Они опечатали дачу, а кроссовер забрали на эвакуаторе, помяв мой можжевельник при входе.

Я был ланью. Тонконогой и пугливой. Любой хрустящий шорох заставлял меня замереть с распахнутыми глазами и, после трёх гулких ударов сердца, бежать прочь, не выбирая пути. Я забрëл в звёздное болото. Мигающие огни и мягкий бархат мха заворожили меня. Весь сон я бродил по мелководью, по колено в тёмной воде, разглядывал своё отражение и смутные образы на дне.

Через какое-то время я мимоходом отметил, что нахожусь в абсолютной тишине. К отсутствию птиц я успел привыкнуть, а теперь не было слышно и соседей через овраг, тех самых, которые постоянно скандалили. Я осознал, что давно не различал ни скулёж пса, ни шума драки его хозяев. Может, уехали куда-то, подумал я. Чуть позже я понял, что садоводческий чат тоже замолчал. Но я был слишком погружён в свою собственную жизнь, такую очаровательно наполненную (утром и вечером огородом и бытовыми делами, днём — работой, а по ночам притягательными историями далёких миров), чтобы по-настоящему удивиться происходящему вокруг. Только по коту я очень скучал, и всё надеялся, что он вернëтся.

Я был космическим туристом. Мне достались в наследство алмазные прииски на астероидном поясе и две плантации чёрной полыни. И если драгоценные камни позволяли мне вести безбедную жизнь, то производство редких специй подарило возможность посвятить своё время межпланетным путешествиям, наслаждаясь калейдоскопом экзотических миров. Я спускался в глубины океанов и поднимался на горные пики, летал на чешуекрылых драконах и кормил с рук кремниевых диплодоков, наблюдал проклятые кометы и рождения сверхновых, пробовал томленые в собственных искрах луны и присутствовал при строительстве квантовых замков. Я побывал на борту тысячи звездолётов: от маломестных челночных лодочек и устаревших списанных сухогрузов, до новейших стратегических истребителей и респектабельных курортных гигантов. Я далеко обогнал своё время, находясь месяцы и годы в криогенной коме. Не осталось в живых никого, с кем я начинал свой путь. Лишь мои предприятия продолжали работать и процветать, принося мне дивиденды, достаточные для поддержания моего роскошного существования.

Однажды я был на карнавале в уютном городе с двухэтажными каменными домами, с миниатюрными балкончиками, утопающими в цветах. Я познакомился с женщиной, решил пропустить свой рейс и остаться ещё ненадолго. Она пригласила погостить у неё. Женщина держала лошадей и называла себя Хозяйкой конюшни. Ферма была большой и опрятной, фиолетовые тени сновали тут и там, делая всю работу. Хозяйка показала мне великолепного гнедого жеребца и предложила мне его продать. Я с благодарностью отказался. Конь был прекрасен, и я даже мог за него заплатить, чуть сэкономив на классе следующих пяти перелётов, но возить зверя с собой было совершенно невозможно, о чëм я поведал женщине. Она махнула рукой и пригласила меня к столу. Еда была обильной и вкусной, блюда сменяли друг друга, и я потерял счёт времени. Иногда мне кажется, что я провёл в том сельском домике неделю или больше. А потом я умер. Наверное, это было больно, но я не запомнил. Хозяйка сама отнесла меня на задний двор и закопала в середине пятого ряда стройных одинаковых могил. Я пролежал там сорок дней, а потом стал безликой фиолетовой тенью. Я сам знал, что делать, как часто кормить коней и отпускать их в поля, как именно чистить денники и ухаживать за амуницией. Мне не нужен был сон и отдых, мне не нужны были мысли и воспоминания. Иногда я сталкивался с другими слугами — тогда я чувствовал холод и тоску, если наши сущности пересекались в пространстве. Не знаю, сколько минуло лет, а может, столетий. Ряды могил на заднем дворе пополнились несколько раз. Мы редко видели хозяйку, но она была такой же молодой и прекрасной. И в один день, когда случилось двойное лунное затмение, я посмотрел на неё, и её образ напомнил мне другую женщину, которая отказалась разделить со мной мои путешествия, и мы расстались навсегда на моей родной планете много жизней назад.

Я вспомнил всё, и впервые мне стало пронзительно больно оттого, что даже праха не осталось от некогда любимой моей. Ночью я выкопал своё тело и ушёл с ним на руках на восток: вначале через ведьмины угодья, а потом чужими, неведомыми мне фермами. Потом и они сменились вересковыми пустошами и редкими рощами с карликовыми кривыми деревьями. Я забрëл в болото. Идти было тяжело. Вначале я уронил свой труп — он медленно погружался в тёмную воду, глядя на меня печально и вопросительно, булькнул и с высоким стоном исчез. Потом я сам, не имея возможности далеко отойти от своего тела, блуждал кругами, не разбирая дороги. Я почувствовал усталость, впервые за долгое время, лёг под воду и заснул.

Вновь зашли Анфиса и Ярил. Я угостил их конфетами. Они были грустными, сказали, что лайка пропала и щенок тоже. Щенок был уже размером больше матери, белый и мохнатый, не очень крупный медведь, но всё