— Две вещи, — немедленно вылетело из Романова, — первая это исправление шестой статьи…

— Про руководящую и направляющую роль партии? — вспомнил Алиев.

— Точно… устарела она — надо туда добавить слово «одной из», у нас и другие руководящие организации теперь есть.

— Это будет бомба, — заметил Демирчян, — многие не поймут.

— Не поймут партийные бонзы, забронзовевшие на своих постах, — резко оборвал его Романов, — а народ отнесется с пониманием.

— А вторая вещь тогда какая будет? — продолжил свои вопросы Демирчян.

— Статья 72, в которой за каждой союзной республикой закреплено право свободного выхода из СССР, — со вздохом ответил Романов, — ее надо просто убрать.

— А это уже атомная бомба будет, — с таким же вздохом констатировал Алиев, — в республиках будут против очень многие…

— Опять же повторюсь — это будут партократы и чиновники, — объяснил ему Романов, — а простой народ поддержит, не сомневаюсь.

— А с чем связана необходимость такой коррекции, я не совсем понимаю… — растерянно начал Алиев, а Демирчян согласно покивал головой, ему тоже не все было ясно.

— Окей, как говорят наши друзья из Америки, — ответил Романов, налил себе боржоми в стакан, выпил и начал объяснять, — дам маленький прогноз на то, что может случиться с нашей родной страной в ближайшее время, если не поменять 72-ю статью, хотите?

Оба руководителя захотели, ну еще бы тут не захотеть, когда такое предлагает всесильный генсек. И Романов начал:

— Через пару лет, самое большее через три года полыхнут межнациональные конфликты — начнет ваш Карабах. Пойдут непрерывные митинги и инициация политических заявлений, быстро дойдет и до горячей фазы — оружие противоборствующим сторонам найдется. И будет самая настоящая война на много лет, потому что силы сторон примерно равны — нужно нам это?

— Откуда же возьмется оружие? — ошеломленно спросил Алиев.

— Да мало его что ли в гарнизонах и арсеналах на территории ваших республик, а там служат не абстрактные советские военнослужащие, а конкретные армяне и азербайджанйцы. Которые не глухие и не слепые, пропаганду с обеих сторон будут воспринимать.

Тут уже боржоми себе налили и Алиев, и Демирчян, а Романов продолжил:

— И это будет только началом — далее последует Ферганская долина, там очень тесно переплетены интересы трех республик, потом вскроется клубок противоречий в Грузии, Абхазия, Аджария и Южная Осетия числятся в составе этой республики очень номинально. И не будем забывать о Приднестровье, это как бы не совсем Молдавия. Но самая большая проблема возникнет с Украинской ССР…

Глава 4

— А с Украиной-то что не так? — недоумевающе спросил Алиев, — у нас в Политбюро треть народа с Украины, куча министров и руководителе ведомств оттуда. Да и нет как будто у Украины никаких споров по территориям…

— Да, и министров-украинцев у нас много, и партийных лидеров, — ответил Романов, — но это не отменяет растущих потихоньку противоречий этой республики с центром.

— О каких противоречиях вы говорите? — спросил Демирчян, радуясь в душе, что про его подшефное хозяйство разговор закончился.

— На Украине, Карен Серобович, постепенно зреет мнение, что они и без центра в лице Москвы прекрасно проживут. Гораздо лучше даже, чем с центром. Плюс там полно бандеровских недобитков, пролезших на высокие посты — в пятидесятые годы их всех чохом амнистировали, а зря. Плюс так называемая коренизация, которая на практике сводится к вытеснению русского языка из оборота, и реальную дискриминацию русских и русскоязычных граждан. И насчет споров по территориям вы заблуждаетесь, один Крым чего стоит…

— А что не так с Крымом? — спросил уже Алиев, — там по-моему все тихо и спокойно, в Ялте плещется море, в Артеке пионеры отдыхают, в магазинах на разлив продают дешевое крымское вино.

— С Крымом не то по всем пунктам, — веско ответил Романов, — он никогда не принадлежал Украине с доисторических времен, пока Никита Сергеевич сдуру не отписал его туда. Одна принудительная замена всех вывесок и указателей в Крыму на украинскую мову чего стоит. И это я еще не вспоминал про украинские юг и восток, Одесса, Николаев, Донецк, Харьков это же русские до мозга костей города, но попали, понимаешь, каким-то святым духом в украинскую юрисдикцию.

— Мне все же кажется, Григорий Васильевич, что вы неправы, — встал в мягкую оппозицию начальству Алиев, — нельзя рубить с плеча в таком деликатном вопросе… могут начаться неконтролируемые волнения в массах.

— Может быть, может быть… — пробормотал Романов, — расскажите тогда свой план действий по этой теме, я с большим вниманием выслушаю.

Алиев растерянно посмотрел на собеседников, было явно видно, что к такому повороту он не готовился. Но потом собрался и выдал следующее:

— Я совершенно согласен с вами, дорогой Григорий Васильевич, что постановка вопросов по межнациональным отношениям созрела и даже перезрела. Не все хорошо у нас в стране с этой темой, это трудно не признать. Однако со своей стороны не могу не отметить и тот факт, что такие вопросы одним махом не решаются, к ним надо подходить осторожно и бережно. Как там древние китайцы говорили — если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как мимо проплывёт труп твоего врага. А другая поговорка гласит, что шагая широко, очень легко порвать штаны.

— Образно мыслите, Гейдар Алиевич, — улыбнулся Романов, — а если поближе к конкретике перейти?

— Можно и поближе, — согласился тот, — может быть в завтрашнем выступлении вам не стоит сразу размахивать шашкой, а только набросать некоторые темы к обсуждению. В числе которых будет и пресловутая 72 статья.

— Мудро, — заметил Романов, — а вы что на это скажете, Карен Серобович?

— Я бы заступился за украинцев, Григорий Васильевич, — смело бросился тот на амбразуру, — в своей массе это трудолюбивый и бесконфликтный народ, которому не нужны