Девочка взглянула на сестру, и ее глаза показались Мэри слишком взрослыми для этого детского лица.

— Что плохого сделала моя мама? — спросила Элизабет, задав вопрос, уже какое-то время сидевший у нее в голове. Она думала об этом каждую ночь, сгорая от желания узнать правду, и решила, что Мэри — единственная, кто мог ей хоть что-то рассказать.

— Она предала короля, — ответила Мэри, тщательно подбирая слова. — И она замышляла его убить.

Она тревожно посмотрела на Элизабет, ожидая бури. Но ничего не случилось, на сей раз девочка вполне владела собой. Горький урок научил ее, что слезы ничего не изменят; к тому же плакать — это слишком по-детски. Однако внутри ее переполняла ярость. Как могла ее любящая, добрая мать замышлять убить ее отца? Она не могла в это поверить. Конечно, раз так сказала Мэри, это наверняка правда, но услышанное было трудно переварить, и ее слегка затошнило. Элизабет судорожно сглотнула, пытаясь взять себя в руки.

— Как ее предали смерти? — спросила она, глядя на свои ноги в мягких детских туфельках с квадратными носками.

— Мечом, — твердо ответила Мэри, словно желая положить конец этой теме.

Вряд ли маленькому ребенку стоило слышать большее. Подробности были чересчур ужасны даже для девушки в возрасте Мэри, и она не могла торжествовать по поводу смерти своего врага — Анна более чем с лихвой заплатила за свои грехи.

И не Мэри было отныне судить ее, ибо Анна предстала перед Высшим трибуналом.

— Мечом? — Глаза Элизабет расширились.

Мэри сглотнула комок:

— Все случилось очень быстро, и она не страдала. Говорят, она вела себя исключительно смело. — Ведьма и впрямь оказалась железной, этого не отнять. — Ты должна молиться за нее, сестренка, молиться за упокой ее души.

Мэри встала и протянула руку Элизабет. Девочка представила, как опускается меч, рассекая плоть, словно нож яблоко, и лицо ее побледнело.

— Пойдем нальем в графины водички, — сказала Мэри, увлекая сестру в сторону кухни. — Сегодня опять очень жарко.

Вскоре они уже сидели в прохладной классной комнате, наслаждаясь ветерком из открытых окон.

— Ты хочешь поехать во дворец повидаться с отцом и нашей новой мачехой? — рискнула спросить Мэри, видя, что Элизабет все время молчит, и надеясь ее отвлечь.

— Хочу мою маму, — просто ответила Элизабет, и голос ее дрогнул. — Они не должны были убивать ее мечом.

По щекам текли слезы, но она изо всех сил старалась молча переносить свалившееся на нее горе. Мэри обняла ее и привлекла к себе.

— Мне так жаль, милая, — сказала она. — Так жаль… Поверь, я все понимаю. Я тоже потеряла мать, так что нам одинаково плохо. И мы теперь обе незаконнорожденные, как считает наш отец.

Элизабет перестала плакать.

— Что значит «незаконнорожденная»? — спросила она.

Элизабет уже слышала это слово, сорвавшееся с языка сэра Джона Шелтона, когда она недавно застигла его за разговором наедине с леди Брайан. Увидев ее в дверях, оба испуганно замолчали и пробормотали приветствия. Но тогда это слово, конечно, ничего не значило для нее.

Мэри сама была на грани слез.

— Незаконнорожденный — несчастный человек, который родился не в законном браке, — объяснила она. — Когда мужчина и женщина женятся, все дети, которые у них могут быть, считаются законнорожденными. Но если они не поженились по закону, то их дети называются незаконнорожденными. Вряд ли ты это поймешь, сестренка, — ты еще слишком мала, чтобы тебя волновали подобные вопросы, но достаточно сказать, что наш отец-король счел, будто не был законно женат на обеих наших матерях, и отверг их одну за другой, объявив тебя и меня незаконнорожденными. Это означает, что мы не можем унаследовать трон или править Англией после него.

— То есть я на самом деле больше не принцесса? — убитым голосом спросила Элизабет.

— Нет, сестренка, и я тоже, — горько ответила Мэри. — Все должны почитать нас как дочерей короля, но по закону мы незаконнорожденные. А поскольку мы девочки, то никого это особо не беспокоит, так как женщины не предназначены для того, чтобы править королевствами. Наш отец крайне нуждается в сыне, который стал бы королем после него. Мы должны молиться, чтобы королева Джейн подарила ему наследника. Ты будешь молиться, Элизабет?

— Да, — неуверенно согласилась Элизабет. — Но я хотела бы и дальше быть принцессой.

— До свидания, милая сестрица, — сказала леди Мэри, наклоняясь и целуя Элизабет перед тем, как сесть на лошадь. — Я скажу нашему отцу, что ты в добром здравии и он может гордиться твоими успехами. Увидимся при дворе, когда тебя пригласят познакомиться с нашей новой мачехой.

Элизабет не пришлось долго ждать приглашения, которое прибыло в Хэтфилд неделю спустя в седельной сумке посыльного в зеленой с белым ливрее дома Тюдоров.

— Элизабет, его величество король приглашает вас в Хэмптон-корт, — радостно сообщила ей леди Брайан. — Нужно собираться.

Последовали поспешные сборы. Груда маленькой одежды из сундука и с вешалок на стене — сорочки, платья, юбки, рукава, чепчики и чулки — отправилась в большой дорожный кофр. Сверху лежали лютня Элизабет и азбука, по которой она учила буквы. Ее кукле предстояло путешествовать в экипаже вместе с ней.

Поскольку рессор у экипажа не было, путь по ухабистой Большой Северной дороге в Лондон был долог и не слишком приятен, несмотря на толстые подушки, устилавшие внутренность экипажа Элизабет и леди Брайан. Он покачивался и подпрыгивал на ухабах, отчего девочку подташнивало, но она не обращала внимания на неудобства, зарывшись в подушки, — ведь она ехала ко двору знакомиться с новой мачехой! После дворца Уайтхолл стало легче: они смогли выехать на недавно построенную личную королевскую дорогу, ведшую через Челси до самого Хэмптон-корта.

Глядя в окно, Элизабет видела ветхие жилища бедноты, теснившиеся вокруг Вестминстерского аббатства, прочные деревянные дома процветающих торговцев, церкви со звенящими колоколами и сновавших повсюду горожан. Она то и дело морщила нос от вони нечистот, гниющей еды и немытых тел или при виде нищего в лохмотьях, с покрытой язвами культей, но после снова выглядывала, ободренная широкой улыбкой розовощекой домохозяйки, смело предлагавшей ей яблоко из своей корзины. Внезапно раздался удар, и о раскрашенный борт экипажа разбилось метко брошенное яйцо. Леди Брайан с негодованием погрозила кулаком сорванцу, который нахально показал ей нос и скрылся в переулке.

По обочинам собирались люди, благоговейно взирая на прекрасный экипаж Элизабет с королевским гербом и взмахами рук приветствуя его маленькую пассажирку. Элизабет нравилось, что ее считают столь важной персоной, а при виде домотканых одеяний простонародья она радовалась, что живет не в скромных домах, подобно им, а в большом дворце и носит роскошные платья.

Если Элизабет считала Хэтфилд большим, то массивный дворец из красного кирпича на берегу Темзы в Хэмптоне ее просто сразил. Мириады его окон блистали на солнце, высокие трубы выделялись на фоне неба. Элизабет он показался волшебным дворцом из сказки. Когда йомены Королевской гвардии у ворот подняли пики, пропуская экипаж, она распахнула глаза на выстроившиеся вдоль стен жилища придворных, на озабоченный делами люд, большую часть которого составляли слуги и царедворцы. Время от времени попадались красиво одетые лорды и леди или священники в черных сутанах. Когда экипаж остановился во внутреннем дворе, ее внимание больше всего привлекло массивное здание, которое возвышалось над ней почти до небес. Если она и бывала здесь раньше, то ничего об этом не помнила, что казалось странным, учитывая захватывающее великолепие дворца. А ведь она еще даже не была внутри.