сжаты от сильной боли. Осмотрела еще раз его тело. Осталась только голова, остальное засыпала песком. Вскочила, сдирая ткань с ладоней, разлепляя запекшийся порез. Зашипев от неприятной боли, побежала в противоположную от брата сторону. Сколько у меня времени? Сколько смогу пробежать? Как далеко…

Шелест по песку под тяжестью мощного тела трэпта. Рык. Обернулась. Только кромешная тьма. Сердце бешено стучало. Сбилось дыхание. Напрягла глаза, искала во мраке. Никого. Прислушалась к звукам. В стороне Камаля не было движения. И снова тревога затмевала страх. Что-то не так…

Толчок. Резкая жгучая боль пронзила плечо и бедро. Мощная пасть вцепилась клыками в тело, свалила с ног на песок, протащила вперед. Не успела понять происходящее, как с мерзким чавканьем разжалась его челюсть. Лезвия вышли из тела с омерзительным хлюпающем звуком, обволакивая меня удушливой вонью разлагающееся гнили. Оскалился, сверкая окровавленной челюстью, отполз для следующего броска, чтобы откусить кусок пожирнее. Дернулся, замирая с открытой пастью. В ушах зашумело. Стало не хватать воздуха. Попыталась сделать вздох, не смогла… Раздирая горло ногтями, стала задыхаться… Горячие слезы брызнули из глаз.

Тихий рык где-то сбоку совсем рядом. Ужаснулась… Глубоко вдохнула, впуская воздух. Закашлялась. Закружилась голова от резкого вдоха или от потери крови. Из глубоких ран от звериных клыков сочилась кровь. Два бесцветных глаза светились в темноте, становились все ближе и ближе, шершавое туловище изгибалось на песке, врываясь в его глубь, скрываясь от меня. Еще один трэпт… Перевела взгляд на свое тело, часть которого уже не чувствовала. Трэпт, что пытался сожрать меня, замер с открытой пастью, нависая надо мной, мой взгляд опустился за его уродливую морду. Вместо туловища… только кровавое месиво, стекающее бордовой жижей и ошметками кожи. В глазах начало темнеть. От жуткой вибрации мягкой волной подбросило тело. Застонала. Будто меня скинули в жерло вулкана. Кожа горела, кости выкручивало, словно железными клешнями… мысли путались в голове.

Только чей-то шепот разносился теплым ветром по черной пустоши: — Впусти меня, девочка… — унося его голос куда-то вдаль, разбивая о песчаные скалы.

Вместо слов вырвался мучительный стон. Мутный взгляд упал на движущуюся точку, что двигалась на меня со стремительной силой, раскрывая свою пасть, картинка перед глазами размывалась, дышать становилось труднее. Крик срывался с губ от дерущий тело боли. Черный блеск. Огромная обезображенная морда вонзилась в приближающегося ко мне зверя, белыми клыками перекусила его на две половины. Темные брызги залили мне лицо. Замолкаю. Прикрывая глаза будто на миг. Открываю.

В полной кромешной тьме при свете звезд отливали ярким металлическим блеском два гиганта.

Один темно-красный, другой черный. Впивались друг в друга. Бились телами, сотрясая воздух. Рев пронзал ночное небо. От слабости снова закрывались глаза. Боли больше не было. Только слабость, хотелось спать, а еще смертельный холод, который окутывал своим ледяным покрывалом, унося туда, где одинокие руины, заметенные золотым песком, где умело изрисованы узорами песчаные глади словно искусным художником-ветром, где разбитые дутые вазы украшали полуразрушенные храмы и величественные дворцы, когда-то тянувшиеся к солнцу, вбирая его блеск, мерцая.

Стройная женская фигура на горизонте руин, всматривалась куда-то вдаль. Прохладный ветер играл с ее длинными волосами, пытаясь сорвать с нее льняное светлое платье. Ее плечи были напряжены, а взгляд устремлялся в сторону Старого города. Словно почувствовав взгляд на себе, она обернулась. Лица не могла разглядеть, будто оно под плотной вуалью, только яркие глаза цвета малахита. И такой знакомый голос… Выкидывает из этого миража своим шепотом:

— Еще не время…

Отвернулась.

От чьей-то ладони на моей груди стало разливаться тепло, струясь по моим венам жидким солнцем, согревая. Отгоняя прохладное дыхание тьмы, что вгрызалась костлявыми пальцами в мою плоть, утягивая в свою бездонную могильную яму. Жизнь стала возвращаться в мое тело вместе с муками. Мужская ладонь легла на пульсирующее болью бедро, затем шею, лицо, оставляя горячий след в тех местах, где прикасалась рука. Аромат раскаленного металла заполнил мои легкие, смешиваясь с дымящим костром с остывшими углями… так пахла его кожа… Глубоко втягиваю густой воздух рядом с его запястьем. Вырывается стон. Боль вперемешку с желанием выжигает меня изнутри. Не могу терпеть. Кричу, выгибаясь от нестерпимой боли, впиваясь руками в песок. Я снова тону в бурлящей огненной реке. Захлебываюсь…

Хриплый властный голос врывается в сознание:

— Впусти его, девочка.

Я не понимаю…

Снова эта боль.

— Ну же!! Давай, лиана… — не унимался хриплый голос, продолжая ласкать своим шепотом.

Легкие прикосновения к волосам. Нежное поглаживание по щеке. Распахнула глаза. Столкнулась с черными, вытянутыми словно нити, зрачками в разгорающимся оранжевом пламени его глаз. Оно закручивало в свою буйную воронку, гипнотизировало, не давало отвести взгляд, выжигало. Я словно протягивала руку в дымящийся кратер вулкана. Вязкая переливающиеся глянцевая жидкость обволакивала меня, я погружалась в нее всем телом. Она поглощала, затягивала на самое дно, уносила в свою глубину. Боль постепенно уходила, сменялась желанием: диким, нестерпимым. Словно я коснулась самой тьмы. В моих глазах будто взорвались звезды, рассыпаясь на миллион острых осколков, поднимаясь мерцающей пылью к небесам, от переполняющих чувств мое тело, закрывались глаза. Теперь я танцевала в диком танце под серебряным небом с Черным трэптом, что взмывал острой стрелой вверх со звонким рыком, обвивая своим хвостом мое тело, заставляя двигаться в ночном танце с ним. Мы будто сливались в единое целое. Под ногами дрожала земля, а тысяча разноцветных трэптов вырывались из глубин пустыни, вторили его реву, сплетались телами под его вырывающимся красным пламенем. Его чешуя отливала черным жемчугом, а черные как ночь глаза, отражали серебряное небо, что отпечаталось в моем сердце навечно. Завораживающе.

— Древние… — шепчу, еле шевеля губами…

— Его имя Ратмир, ли. ана… — ворвался в мои мысли довольный голос, словно одержал победу в известной только ему битве. Я почувствовала его мальчишечью улыбку, что тронула его лицо быстрой вспышкой.

— Ратмир, — повторяю шепотом, а может, только произношу это в своей голове.

Дикий рев оглушил меня. Зашелестел песок под моим телом, легкая вибрация потянулась от меня по песку, оставляя неглубокие тонкие трещины, куда стал осыпаться песок. Резкая боль, будто тупым лезвием проткнули меня насквозь.

После нескольких минут в иссушенной пустыне горячих рук на моем теле, я ощутила дрожь, опять стала замерзать…

— Нет… — прошу.

Меня трясло от пронизывающего кости холода, от пожирающей мои внутренности изголодавшейся пустоты. Она поедала меня медленно, мучительно, наслаждалась моей агонией. Она забрала что-то важное у меня… Кого-то…

Пытаюсь разлепить тяжелые веки… Яркое солнце слепило глаза. Сколько я пролежала здесь? Меня начало трясти. Перед глазами размытая картинка.