— Неплохо, — присвистнул от удивления Данилов. — Даже если заплатят за троих пациентов, то уже получается внушительная сумма.

— Но при этом всех пациентов старались лечить качественно, — продолжал Денис Альбертович, — и уход за ними был адекватный…

— Естественно, — кивнул Данилов. — Лишние проблемы никому не нужны. Рыба лучше ловится в тихой воде.

— И вообще для любого вымогательства важно, чтобы у отделения была бы хорошая репутация, — добавил Денис Альбертович. — Могу предположить, что вымогательством занимались все врачи отделения, а не только те, на кого нажаловались. Один из старых врачей, между нами говоря — тот еще мерзавец, при увольнении прямо сказал мне, что он не привык жить на одну зарплату. Да и по тачкам было видно, что люди не бедствуют, отнюдь… Но какой смысл обсуждать это сейчас, когда из старых сотрудников остались только сестры и санитарки? Им на меня обижаться не за что. Они не видели никаких особых благ от моего предшественника, врачи с ними не делились. Старшая сестра как-то раз сказала, что со мной гораздо приятнее работать, чем с Михаилом Юрьевичем. Я, мол, не гноблю людей за каждую оплошность, как он.

— Ну сказать можно что угодно, — заметил Данилов.

— Ирина Константиновна подтвердила свои слова делом, — не без гордости сказал Денис Альбертович. — Ее сманивали в приемное отделение, обещали огромные премии и прочие плюшки, но она сказала, что полностью довольна своей нынешней работой и никуда переходить не собирается.

«Еще бы! — подумал Данилов. — У старшей медсестры приемного отделения жизнь такая, что никаких премий не захочешь. Плюшки хороши, когда ими не давишься…».

— Она помогала мне налаживать работу, — продолжал Денис Альбертович. — Пыталась удерживать увольняющихся медсестер, в момент особо острой нехватки персонала выходила на дежурства сама. В общем, человек она надежный и если бы держала камень за душой, то так стараться бы не стала. Ну а потом — как старшая сестра отделения может влиять на летальность? Она не назначает лечение и никак не взаимодействует с пациентами. Медсестру еще можно заподозрить в том, что она ввела пациенту не то, что назначил врач. Но вы сами увидите, какой контроль установился сейчас в нашем отделении. Пока сестра набирает лекарство в шприц, врач у нее в прямом смысле над душой стоит. Все флаконы перед постановкой проверяются… Ну и вообще у сестер нет возможности самовольничать. А сестры, в свою очередь, следят за врачами… Я иногда думаю — может эта нервозная обстановка во всем виновата? Черт его знает… Тут поневоле в мистику ударишься, благоприятные дни высчитывать начнешь.

— Благоприятные дни? — удивленно переспросил Данилов. — В каком смысле «благоприятные»?

— В самом прямом — для работы! Есть у нас доктор Дебихина, полная, между нами говоря, дура, которую я терплю только потому, что заменить некем, так вот она высчитывает свои благоприятные дни на следующий месяц и в другие дни работать категорически отказывается. Мало мне проблем с составлением графика, так еще я должен помнить, когда Марина Степановна согласна выходить, а когда нет!

— Вот вы сказали «дура, которую я терплю», — поймал собеседника за язык Данилов. — А может это она вам статистику портит? И вообще много ли кого вам приходится терпеть?

— Я представляю ход ваших мыслей, — улыбнулся Денис Альбертович. — Нет, не много кого, Дебихина у нас одна такая. Типичный, в общем-то, случай — медсестра выучилась на врача, а уровень мышления у нее так и остался сестринским. Чего стоит доктор Дебихина и что ей можно поручать, стало известно уже на первом ее дежурстве, так что теперь я использую ее исключительно в качестве ассистента при грамотном докторе и, вообще, стараюсь ставить ей дневные смены. Ничего, кроме, наблюдения за пациентами в зале, ей не поручается, в мало-мальски сложных случаях привлекается старший врач смены. Как результат — у Марины Степановны самая лучшая статистика среди врачей. Так что ничего она нам не портит, потому что мы не позволяем ей этого делать.

— А какая причина смерти лидирует среди условно-необъяснимых вы не выясняли?

— Да там все, что только может быть, — поморщился Денис Альбертович, — начиная с фибрилляции и заканчивая анафилактическим шоком. Завтра под маркой поиска нужного материала вы сможете посмотреть всю документацию. Но доминирующей причины у нас нет, это точно. Люди умирают от разных причин, в каждом случае действия персонала признаются правильными, сомнений в отношении препаратов, получаемых из аптеки у нас нет, но, тем не менее, летальность в четыре раза больше средней по Москве. Такая вот задачка с многими неизвестными. Вам еще хочется попробовать ее решить или уже нет?

— Если честно, то еще сильнее захотелось, — ответил Данилов. — Я люблю решать задачи и не люблю, когда умирают люди.

— Если вы ее решите, то с меня «поляна» в любом ресторане, — пообещал Денис Альбертович. — Хоть в «Фифти», хоть в «Принцессе Грёзе», хоть в «Эль Маримари».

— Да я местов-то таких не знаю, — ответил Данилов, подумав о том, что бы сделала с ним за слово «местов» покойная мама, преподававшая школьникам русский язык и литературу. — Я человек простой, негламурный. Был бы финик к кофейку — и ладно.

Денис Альбертович понял намек и ушел варить третью порцию бодрящего напитка. Оставшись в одиночестве, Данилов подумал о том, что если отбросить первую версию, которую после знакомства с Денисом Альбертовичем хотелось отбросить, то на ее место нечего будет поставить. Никаких других предположений в уме не возникало. С пациентом все в порядке, то есть — нет оснований ожидать летального исхода. Это раз. Персонал делает все правильно, это два. Препараты используются нормальные, которые правильно хранились в правильных местах, это три. Но при всем том летальность выше тридцати процентов. Вот о чем тут можно подумать? О влиянии какого-то нераспознанного внешнего фактора? Например, кто-то из врачей принес в ординаторскую сувенир или, скажем, кружку, сделанную из «фонящего» материала?.. Чушь! Во-первых, у облучения есть свои симптомы, а, во-вторых, от него бы в первую очередь страдали бы сотрудники, которые проводят в отделении по восемь-десять суток в месяц, а не пациенты, чье пребывание кратковременно. Какая-то новая инфекция, вызывающая парадоксальные реакции на препараты?.. Тоже чушь! В наше коронавирусное время, когда все ходят в масках да респираторах, когда все обрабатывается-стерилизуется в режиме нон-стоп, инфекции особо разгуляться не могут. Да и не ограничилась бы инфекция стенами одного реанимационного отделения, очень скоро пошла бы гулять по всей больнице, а затем и по всей Москве… Но в других отделениях, не говоря уже о других стационарах, летальность не возрастает. Непростая, однако, задачка.

«Шерлок Холмс решил бы ее в один момент! — проворчал внутренний голос. — Он не стал бы тратить время на обдумывание фантастических версий, а понаблюдал бы и сделал выводы».

— Будем наблюдать! — вслух пообещал Данилов.

— Это вы о чем? — спросил Денис Альбертович, принесший на подносе чашки со свежесваренным кофе.

— Да это я сам с собой беседую, — усмехнулся Данилов. — Так задачки легче решаются… Особенно те, которые со многими неизвестными.