После нашего вмешательства в местную историю рухнули политические барьеры, и в Европе, хотя тамошняя пресса и подняла истошный крик по поводу «русской угрозы всему цивилизованному миру», но никто из политиков всерьез не намерен мешать нам двигаться в выбранном нами направлении. После падения Суэца, Мальты и Гибралтара они гадают — куда направятся эти загадочные русские.

Поскольку Басра и ее окрестности попали в нашу сферу влияния, то поддержание порядка на этой территории стало нашей первоочередной обязанностью. Это означало, что мы должны были бороться со всякого рода бандитами и пиратами, которых на любом торговом пути и в обычное время более чем достаточно. А если учесть, что разбежавшиеся остатки разгромленного воинства Насыр-паши шлялись с оружием в окрестностях Басры, то криминогенная обстановка была напряженной. Впрочем, разбоем занимались не только турецкие дезертиры, аравийские бедуины и местные люмпены, но и куда более респектабельные персоны, о которых ничего подобного и подумать было нельзя.

Борьбой с бандами в зоне нашей ответственности занимались преимущественно казачьи разъезды. Ну не пешим же патрулям гоняться за разбойниками, легко уходившим от погони на резвых арабских скакунах. При этом порой случались истории покруче, чем описанные неизвестным сказителем в «Тысячи и одной ночи». Одной из них я был участником. А дело было так…

Рано утром, едва только над горизонтом поднялось солнце, один из кубанских казачьих разъездов, патрулировавших левый берег Шатт-эль-Араба, услышал звуки выстрелов на дороге, ведущей к ближайшему от Басры городу Мохаммера. Кубанцы, вдоволь повоевавшие во время Балканской кампании, к звукам стрельбы отнеслись с предельной серьезностью. То есть, согласно инструкции, старший разъезда достал из клетки, притороченной к седлу, почтового голубя, прикрепил к его лапке спешно написанное донесение и подбросил его в воздух. Птица понеслась к адресату, а кубанцы тем временем спешились и, передав поводья коноводу, укрылись за кучами камней у обочины дороги, приготовившись отразить нападение неведомого неприятеля.

Несколько минут спустя из-за поворота дороги прямо на них галопом выскочил тонконогий рыжий арабский скакун с развевающейся черной гривой, на котором сидел худощавый черноволосый юноша, одетый в платье для конных прогулок, в котором обычно путешествуют по здешним краям путешественники из Европы. Следом за всадником из-за поворота выскочила дюжина вооруженных лиц самого разбойного вида, на разномастных конях местной бедуинской породы. Обернувшись в седле, беглец на полном скаку дважды выстрелил в преследователей из револьвера, а потом сунул его в седельную кобуру.

Казакам стало все понятно — местные разбойники гонятся за путешественником-европейцем. Впрочем, даже если он и не был бы европейцем, то инструкция в таком случае была однозначна — в своей зоне ответственности порядок должен быть наведен любыми способами. Местные «романтики с большой дороги» за два месяца уже успели это понять, а эти бандюганы, похоже, были залетными, незнакомыми с местными порядками. Знай они наши суровые нравы — и близко бы не подошли к линии русских постов.

Командовавший разъездом младший урядник Платон Хряпов дал команду, и залп с колена почти в упор из восьми кавалерийских «берданок» вымел из седел с полудюжину опешивших от неожиданности башибузуков. Потом, забросив за спину карабины, казаки вскочили в седла, обнажили шашки и бросились на врага. Коновод, схватив поводья коня беглеца, который, доскакав до казаков, замер как вкопанный на дрожащих ногах, стал, чтобы конь не запалился, водить его по кругу.

Разбойники, в мгновение ока превратившиеся из охотников в дичь, в первый момент оторопели и натянули поводья, чтобы пуститься в бегство. Но казаки не дали им скрыться. Они превосходили врага и числом, и умением, и боевой яростью. К тому же кубанцы сидели на свежих лошадях, в отличие от разбойничьих, которых изрядно утомила бешеная скачка. Сабельная рубка была короткой и жестокой. Насмотревшись на жестокости местных бандитов, казаки пленных не брали.

Когда все было кончено, казаки, спешившись, вытерли окровавленные шашки об одежду убитых и, вложив клинки в ножны, начали обыскивать трупы бандитов и ловить коней, лишившихся своих хозяев.

Юноша, с бледным лицом и выпученными глазами, наблюдавший за схваткой, вскоре вышел из ступора и разразился длинной тирадой на непонятном языке, указывая при этом рукой в направлении, откуда он появился несколько минут назад.

— Хранцуз, что ли? — удивленно переспросил его младший урядник, не понявший ни одного слова из сказанного незнакомцем. — Ну, погоди, мусью, чичас прискачет мангруппа и их благородие, господин сотник. Тогда во всем и разберутся.

Тем временем в цитадели Басры царила суета. Голубь с депешей еще не успел прилететь, но тревогу поднял телефонный звонок с блокпоста у наплавного моста. Крупные банды в окрестностях города стали редким явлением, но все же время от времени появлялись. А потому к стрельбе с утра пораньше мы с Михаилом Дмитриевичем отнеслись серьезно. Кроме поднятой по тревоге кубанской полусотни под командование сотника Долгова в выступившую к месту происшествия мангруппу вошло отделение наших бойцов при пулемете «Печенег» на двух тачанках. Да и я не усидел в штабе — захотелось немного размяться.

Примерно через час после того, как началась стрельба, мы со всей честной компанией — конно, людно и оружно, прибыли к месту, где разъезд кубанцев уничтожил группу бандитов.

— Докладывай, Хряпов, — сказал спешившийся рядом с группой казаков сотник Долгов. — Что тут у вас такое случилось?

Увидев перед собой, кроме своего непосредственного начальства, еще и меня, младший урядник вытянулся во фрунт.

— Так что, ваше высокоблагородие господин полковник, — сказал он, кивая на чернявого молодого человека в европейском костюме для верховой езды, — вот, хранцуза спасли. Удирал он, значит, от башибузуков и наскочил прямо на нас. Ну и мы не зевали. Положили всех нехристей, как миленьких, те даже удрать не успели.

Сразу после того, как младший урядник закончил докладывать, молодой человек разразился длинной тирадой на французском языке. Если отбросить все эмоции, то в переводе на русский язык сказанное им звучало примерно так:

— Месье офицеры, меня зовут Жак. Мы с отцом купцы, торгуем персидскими коврами. Сегодня ночью недалеко от этого места на наш караван напали разбойники. Все наши люди погибли или попали в плен. Мне же посчастливилось бежать от них, застрелив нескольких злодеев из своих револьверов. Верный конь спас меня, выбежав прямо на ваших храбрецов, которые в мгновение ока перебили преследователей. Но, месье, мой бедный отец остался там, в нашем лагере. Ради всего святого — спасите его. Мы — люди не бедные и сумеем вознаградить вас за наше спасение.

— Вячеслав Николаевич, — шепнул мне на ухо есаул Долгов, — готов биться об заклад, но этот юноша — переодетая в мужское платье девица. Уж я-то, отец двух дочерей, в этом немного разбираюсь.

Я внимательно посмотрел на месье Жака, и мне тоже показалось, что это, скорее, мадемуазель Жаклин. Движения его были не совсем похожи на мужские, на покрытых загаром щеках не было видно ни одного волоска, да и голос оказался подозрительно высок для мужчины.