локонами, а довольно открытое платье сидело на ней идеально, несмотря на то, что его носила альбионская модница, плывшая навестить своего дядю ещё пять лет тому назад. Но хозяевам это было совершено неважно, потому что отец внимательно слушал, что говорит брат, а сын не мог оторвать глаз от лица сестры и ещё от той части её тела, которое платье прикрывало лишь наполовину. Может быть, в столице Галлии или того же Альбиона Кристину посчитали мало того что некрасивой из-за её загара, так ещё и вульгарной, но на Карибах у людей планка была пониже, потому что жара, москиты и необходимость смотреть по сторонам диктовали свою моду: есть хорошая одежда — уже хорошо.

В конце концов, гости пришли не красоваться, а угощать: у всех четверых в тарелке лежало по куску великолепного жареного морского окуня, к которым уже прикоснулись ножи и вилки, а рядом на блюде лежали сардины и копчёные куски тунца.

— …Поэтому, мистер Говард, — говорил Жюльен, слегка улыбаясь и вертя в тонких пальцах вилку, — предложение нашего отца будет выгодно и нам, и вам. У нас есть люди и корабли, которые могут обеспечить свежей рыбой достойных людей со всех близлежащих островов — и это невзирая на ситуацию в море в последнее время, — а у вас есть деньги и связи, которые помогут нам найти заказчиков. Сами понимаете, рыба быстро портится, особенно в здешнем климате, а свежих продуктов мало, и не можем же мы, в самом деле, целиком и полностью зависеть от материка? Кому не осточертела эта свинина, эти куры, да и ананасы теряют свой вкус. Замечу, что вдобавок наши люди умеют ловить и определять рыбу, которая не является ядовитой, и тем самым могут значительно разнообразить ваш стол. Нет, я не говорю, что он плох — вы оказываете нам большую честь, угощая нас, — но, как говорит наш отец, всё можно сделать ещё лучше.

Случаи, когда люди травились рыбой, которая даже не была при этом ядовитой, были не редки, и потому мистер Говард поначалу не верил, что рыба Легранов безопасна, но свидетельства его знакомых подтвердили, что это всё чистая правда, поэтому-то старый толстый офицер в отставке из Порт-Рояла и принял галлийцев.

Его сын, Джон Говард, уже не больно молодой, но всё ещё повеса и балбес, плевать хотел на рыбу и яды в ней, куда больше его занимала Кристина, которая, прикрывая нижнюю часть лица веером и стреляя глазами, дёргая плечами и изящно поводя пальцами по своему подбородку, давала однозначные знаки, касающиеся десерта после ужина.

— А, чёрт с вами, картавыми! — ударил по столу мистер Говард. — Принимаю предложение!

На короткий миг тонкая улыбка Жюльена растянулась шире, но затем вновь стала дежурно-любезной.

— Поистине милость ваша безгранична, мистер Говард. Вместе с вами мы наладим дело и накормим Карибы. Вы сейчас подпишите бумагу или ещё насладимся беседой?

— Уж не знаю, как принято у вашего батюшки, но я, прежде чем бумажной мурой заниматься, предпочитаю выпить за успех нашего общего дела! — мистер Говард схватил бутылку и наполнил до краёв два кубка, один из которых тут же пододвинул к Жюльену.

— Похвальный обычай. — Молодой человек взял свой кубок и покосился на сестру. — Думаю, теперь нам присутствие посторонних лиц ни к чему.

— Согласен! — хрипло пробасил мистер Говард, хитро взглянув на сына.

Кристина захихикала и, махнув веером, упорхнула из-за стола в коридор, ведущий из гостиной в комнату. Джон, ухмыльнувшись и тряхнув головой на толстой шее, последовал за ней, мистер Говард проводил их взглядом.

— А ловко мы с вами всё решили! — хохотнул он, беря в руки свой кубок. — Это куда интереснее, чем иметь дело с этими грязными выходцами с Нассау. Ну, за успех нашего предприятия!

— За успех! — сказал Жюльен так же тихо и бледно, как и предыдущие свои речи.

Кубки чокнулись не так громко, как хотел мистер Говард, потому что Жюльен в последний момент остановил свою руку, и вино лишь слегка плеснуло, а не взметнулось брызгами через край, как морская волна в стакане. Мистер Говард отпил разом половину, а Жюльен сделал маленький глоточек. Разумеется, оба эту разницу увидели.

— А вы не такой бойкий, как ваша сестричка, — заметил мистер Говард, неодобрительно цокнув языком. — Не бойтесь, не отправлено!

— Рад слышать это от вас, — попытался засмеяться Жюльен и смело отхлебнул разом треть кубка, отчего ему пришлось поморщиться: вино было довольно сухим.

— А всё-таки, — спустя некоторое время спросил мистер Говард, поддаваясь вперёд, — хотелось бы знать, сколькими кораблями вы располагаете.

Жюльен назвал ему все корабли.

Затем мистер Говард спросил о количестве людей, Жюльен ответил и на этот вопрос. Вообще после вина он стал куда разговорчивее и сведения его стали конкретнее и бесхитростнее. Он и сам начал задавать вопросы мистеру Говарду, касающиеся его дел. Собеседник отвечал куда осторожней и уклончивее и задавал в ответ ещё больше вопросов, на которые получал точные ответы. Наговорившись о делах, эти двое отпили ещё вина и перешли к обсуждению очередного перемирия между Альбионом и Иберией, но в итоге всё снова свелось к разговорам о рыбах. И так они болтали с полчаса.

— Ещё позвольте спросить… — еле-еле произнёс мистер Говард, с ужасом обнаружив, что его язык и губы разбухли и стали точно каменные, а дышать стало тяжело; он расстегнул на себе сначала камзол, затем жилет, а потом и вовсе ворот рубашки, но легче не стало. — Ещё… спросить… А рыба ваша точно не ядовитая?

— Рыба… н-не ядовитая, — пробормотал Жюльен, быстро опьянев. — А-а в-вот это — да.

Он обратил дрожащую правую руку тыльной стороной и продемонстрировал перстень, открывавшийся подобно крохотной шкатулке. Там-то и была ровно одна доза яда, который обычно содержался в рыбах, обитавших у рифов и питавшихся планктоном.

Мистер Говард открыл рот, точно китовая акула.

— К-когда?..

— К-когда вы о-о-отвлеклись на м-мою сестру, — спокойно, пусть и нетвёрдо, пояснил Жюльен, точно они по-прежнему беседовали на равных. — Кс-кс-кстати, вот и она.

Кристина возвращалась, неся в руках шкатулку с деловыми бумаги, замок был уже вскрыт. На крышке шкатулки был расстелен белый платок, а на нём лежал маленький окровавленный кинжал.

Задыхающийся мистер Говард выпучил и без того готовые вывалиться на стол глаза.

— Дж… Джон! С-сюда! С… слуги!

— Джона нет, — снисходительно улыбнулась Кристина. — Слуг я попросила уйти.

Жюльен с подобострастной улыбкой, что в сочетании с румянцем выглядело довольно неоднозначно, взял платок и принялся вытирать им кинжал, сильно тряся при этом руками. Кристина между тем перехватила инициативу по ведению дел, принеся листы