Вариант сильный, можно сказать, идеальный. Я почти уверен, что та самая «игра века», поучаствовать в которой Юра меня уламывал, с гарантией привлечёт убийц.

Я для них стану не просто подсадной уткой, а целым рождественским гусем, фаршированным денежными купюрами.

Вот только эту дверку я сам за собой закрыл. Моё «нет» прозвучало весьма серьёзно и аргументированно.

А вот «да», сказанное на следующее утро, прозвучит, мягко говоря, легковесно.

Они ведь могут и по новой меня начать проверять. Выяснять, что же за обстоятельства такие появились в моей жизни, что я мнение поменял на 180 градусов. А мне такое пристальное внимание к своей персоне, после знакомства со следователем-важняком, совсем ни к чему.

Так что может повлиять на моё решение? Что-то такое, что покажется ялтинскому шулеру Юре достойной причиной.

Другими словами, зачем простому советскому человеку нужны деньги? Внезапная болезнь и необходимость операции для кого-нибудь из родственников?

Так сирота я, а сам здоров как бык. И нет в моём окружении никого, ради здоровья которого я был бы готов в лепёшку расшибиться.

Тем более, что медицина сейчас бесплатная. Разве что лекарства могут понадобиться импортные. Но тут опять же проверить легче лёгкого.

Квартира у меня в столице имеется, на зависть многим. Жилищные проблемы решать не надо.

Автомобиль какой-нибудь? Новый автозавод в Тольятти буквально в позапрошлом году начал выпуск русифицированного «Фиата — 124» под гордым названием «Жигули». На непривычно комфортную машину по-прежнему смотрят, как на диковинку. На средний советский регион таких приходится всего пара-тройка десятков.

Жигули — это показатель полного жизненного успеха, причём личного, а не служебного. Там по-прежнему свою нишу держат «Волги».

Но автомобиль так просто и скоропостижно не купишь. Надо в очереди отстаивать, и этот процесс рискует растянуться на годы. Или какие-то хитрые схемы мутить через комиссионные магазины.

Да и опять же, с чего мне в командировке вдруг вынь да положь, может понадобиться новый автомобиль? Это я в столице могу переживать по этому поводу. А в командировке, на отдыхе, зачем?Нестыковка выходит.

Шуба, меха, бриллианты? Это уже ближе к теме. Парень я молодой, впечатлительный. Отчего бы мне не влюбиться в местную красавицу, так чтобы без памяти?

А моей избраннице при этом не оказаться меркантильной особой, которая не чужда мирских благ и которая будет с перспективного парня деньги тянуть. А мне, соответственно, эти самые деньги понадобятся в больших количествах.

Так-так, я чувствую, что в своих размышлениях нахожусь на верном пути.

Я решительно встаю и направляюсь на Пушкинский рынок. Место это прекрасно сразу несколькими обстоятельствами.

Во-первых, отсюда близко практически до всех ключевых точек города. И до Набережной, и до автовокзала и Приморского парка, в двухтысячные безжалостно застроенного высотками с панорамными апартаментами, а сейчас просторного и цветущего.

Во-вторых, тут сходятся маршруты практически всех городских автобусов. Если куда-то нужно уехать, проще всего это сделать отсюда.

В-третьих, он не слишком известен приезжим, зато его обожают местные жители. Ялтинцы именуют его не иначе, как «Спартак», по находящемуся поблизости кинотеатру.

Если вам нужно приобрести свежих помидоров, душистой зелени, медово-сладких абрикосов, починить ботинки или укоротить штанины брюк, — ваш путь лежит на «Спартак».

За цветы приходится отвалить целых 10 рублей. Зато за эту сумму я становлюсь обладателем семи прекрасных тёмно-бордовых роз.

— Нэ один дэвушка не устоит, — комментирует мою покупку горбоносый продавец.

В здании филармонии мой букет срабатывает лучше любого пропуска.

Внутри пахнет пылью, побелкой и старым деревом. Почему-то именно такой запах всегда стоит в театрах, Дворцах культуры и Домах пионеров. В детстве мне казалось, что именно так пахнет искусство.

В коридорах филармонии полно детворы. Очевидно, закончился какой-то утренний спектакль. Хотя нет, не закончился, выходить никто не собирается. Вероятно, антракт.

Без всякого почтения я открываю дверь с табличкой: «Не входить! Для персонала!», и шагаю за кулисы.

Пришёл я, откровенно говоря, наудачу. Считаю, что отрицательный результат — это тоже результат. Меня с букетом увидят, к расспросам прислушаются, а после пойдут гулять слухи, которые мне только на руку.

Но мне везёт.

Между сценой и гримёрками, как оголтелые, носятся барышни в жёлтых трико и такого же цвета жёстких юбках, похожих на балетные пачки, с кокетливыми красными косынками на голове.

Проявив немного фантазии, я признаю в них цыплят.

Мужчина с тонкими усиками, в тирольской шляпе и костюме с преобладанием рыжих тонов, курит возле закрытого занавеса, украдкой выдувая дым за кулису.

— Не подскажете, Бельскую как найти? — подхожу я к нему.

Он с любопытством поглядывает в мой букет и молча тычет в сторону гримёрки.

Захожу туда.

Аллочка сидит в одном из кресел, на которых цыплятам, словно на конвейере, поправляют кучерявые белые парички.

— Евстигнеев, — удивляется Аллочка, — ты что, обалдел? Мне через две минуты на сцену!

— Алла, — говорю я, становясь на одно колено.

Шум в гримёрке волшебным образом затихает. Абсолютно все взгляды устремляются на нас.

Пухлая женщина, вероятно костюмерша, то ли с испугу, то ли от нетерпения щёлкает ножницами.

На неё сердито шикают.

— Алла, — говорю я в наступившей тишине. — Я прошу твоей руки и сердца, будь моей женой.

— Евстигнеев, ты что, пьян? — обалдевает она.

Я склоняюсь к девушке, целую её в щёку и, наклоняясь к уху, шепчу:

— Радуйся, дура. Это всё по плану.

Глава 3

— Федя, мне здесь ничего не нравится, сделай что-нибудь, — Аллочка надувает губки, всем своим видом показывая, что она очень недовольна, — это же не настоящие камни я вижу. А ты обещал мне рубины. Сделай с этим что-нибудь Федя.

— Милая, может быть, ты всё-таки выберешь себе что-нибудь? Нет. — я вскидываю руки в защитном жесте, — если тебе не нравятся кольца, и серёжки то к свадьбе мы