Некоторое время оба молчали. Рут слушала, как сильно и размеренно бьется его сердце. Трепещущими ноздрями она втягивала в себя исходящий от него запах, резкий и чистый запах мужчины, и чувствовала, как ее собственное сердцебиение учащается. Ей мучительно хотелось, чтобы то, что должно произойти сегодня, наконец-то произошло, — и чтобы этого не было никогда. Возможно, ей следовало что-то сделать, проявить инициативу, чтобы заставить Брайана сделать наконец то, для чего он сюда пришел. Но она продолжала сидеть неподвижно, глядя на игру света за окном.

Чтобы отвлечься от обуревающих ее мыслей, Рут спросила:

— Что тебя привело в Сиэтл?

— Работа, — отозвался он. — Собираю материал для воскресного выпуска. Бал Ассоциации промышленников и еще кое-какие мелочи.

Брайан сделал глоток вина и после недолгой паузы признался:

— Вообще-то, это просто предлог, чтобы немного отдохнуть от Лонгвью. Иногда жить там бывает очень непросто.

— Особенно когда кое-кто следит за каждым твоим шагом, пытаясь убедить издателя, что ты не подходишь для своей должности, — подхватила Рут, напоминая Брайану о его сопернике.

— Ну, Рэнсом сперва действительно действовал мне на нервы, — кивнул Брайан. — Но теперь я уже притерпелся к нему.

— И к тем россказням, которыми он ежедневно услаждает слух всех старых перечниц у Салли?

Кафе Салли Баскет было центром всех сплетен и слухов в Лонгвью. Седовласые дамы и почтенные джентльмены, составляющие сливки городского общества, считали чашечку кофе у Салли обязательной частью ежедневного светского ритуала.

Брайан хмыкнул.

— Уэлмен просто напыщенный осел. Никто из тех, кто с таким удовольствием слушает его болтовню, не принимает его всерьез.

Рут знала, что Брайан лукавит. За несколько лет Рэнсом Уэлмен сумел завоевать немалый авторитет в местном обществе, по крайней мере в наиболее консервативной его части, так что, если бы не то обстоятельство, что он был в городе чужаком, да еще выходцем из восточных штатов, шансов получить место главного редактора у Брайана было бы гораздо меньше. Даже несмотря на то, что его отец занимал эту должность в течение предыдущих тридцати лет. Корни семьи Стоунер глубоко уходили в историю штата Вашингтон, а к обитателям Атлантического побережья там искони относились с подозрением.

Брайан вздохнул и поднес руку Рут к губам, чтобы поцеловать ее ладонь.

— Давай оставим разговоры о Лонгвью до того времени, когда окажемся там, — предложил он, перебирая ее тонкие пальцы.

— Звучит многообещающе, — улыбнулась Рут. Они немного поговорили о Сиэтле. У обоих нашлось что вспомнить, и тема оказалась приятной и ни к чему не обязывающей. Неожиданно Брайан прервал рассказ о своих похождениях с Бертом и, крепко взяв Рут за плечи, повернул ее лицом к себе.

— Сейчас я тебя поцелую, — хрипловатым голосом произнес он.

Рут рассмеялась своим серебристым, переливчатым смехом, от которого его руки еще крепче сжались и дыхание отяжелело.

— Ты всегда предупреждаешь девушек заранее?

— Просто даю тебе возможность сказать «нет».

— Вообще-то, я подумываю о том, чтобы сказать «да».

— Это самая лучшая новость, которую я слышал за чертовски долгое время, — заметил Брайан.

Его рука легла на ее затылок. Поцелуй был теплый и нежный; Рут могла бы даже назвать его робким, если бы не знала, что это слово к Брайану неприменимо. Его губы были настойчивыми, но не жадными, твердыми, но не причиняющими боли. Определенно, это был лучший поцелуй в жизни Рут Остин.

Нетерпеливо застонав, она коснулась кончиком языка его верхней губы. Брайан воспринял это как приглашение — так оно и было на самом деле.

Рут ощутила на языке слабый вкус мяты. Ей страстно захотелось оказаться еще ближе к Брайану, но лазурный шелк сковывал движения. Похоже, Брайан умел читать мысли, потому что освободил одну руку и потянул вниз замочек молнии на платье.

Ее кожа горела от исходящего изнутри жара. Прикрыв глаза, Рут потянулась вперед, чтобы облегчить ему работу, и, когда его рука достигла нижней точки, одним движением выскользнула из платья.

Короткий взгляд через плечо на незашторенное окно убедил ее, что любопытных взглядов опасаться нечего. Здание, в котором находилась мастерская Берта, было самым высоким в округе.

Еще одно движение — и она стояла перед Брайаном, обнаженная до пояса. У него невольно вырвался негромкий возглас восхищения при виде ее небольшой, но крепкой груди с потемневшими от возбуждения ареолами. Рут шагнула из пены голубого шелка, лежащей у ее ног, и оперлась коленом на диван, предоставляя Брайану возможность любоваться ее телом, прикрытым лишь маленькими черными трусиками-бикини.

— Иди ко мне! — Его голос был низкий и хриплый от едва сдерживаемой страсти.

Но Рут, напротив, отклонилась назад и приподняла груди ладонями, дразня и разжигая его еще больше.

— Сначала сними рубашку, — шепнула она.

Брайан молча рванул рубашку через голову, не тратя времени на возню с пуговицами. Одно мгновение — и она, отлетев в сторону, повисла на спинке дивана.

У Рут пересохло во рту. Ей доводилось и раньше видеть Брайана на пляже, но она никогда не предполагала, какое магическое действие произведет на нее вблизи вид его мощной груди и мускулистых плеч.

— Что-нибудь еще?

Онемев от восхищения, она могла только покачать головой.

— Тогда иди ко мне.

Рут перешагнула через вытянутые ноги Брайана и встала над ним, сжимая коленями его бедра. Его пальцы скользнули по ее животу, коснулись чувствительной кожи у края трусиков…

— Я знал, что ты прекрасна, но…

Ее пальцы зарылись в его густые темные волосы, когда он накрыл ладонями сначала одну ее грудь, затем другую. Рут задыхалась, чувствуя, как ее щеки, шея и грудь заливаются краской — не стыдливым румянцем, а яростным жаром желания и страсти.

Она скользнула вбок и легла спиной на прохладную кожу дивана, раздвигая бедра в молчаливой просьбе. Брайан не замедлил отозваться. Мгновенно, без всякой предварительной ласки, он нырнул вниз, и его рот даже сквозь тонкую ткань трусиков безошибочно нашел ставший вдруг невероятно чувствительным комочек плоти.

Рут застонала и тут же, опасаясь, что он примет стон за возглас боли, быстро прошептала:

— Только не останавливайся!

— Ни за что — пока ты не попросишь пощады! — отозвался Брайан, на миг оторвавшись от своего упоительного занятия.

Она принимала его умелые ласки, запрокинув голову и закусив зубами нижнюю губу в попытке сдержать себя, до последнего растягивая наслаждение. Но напрасно. Битва была проиграна, не успев даже начаться. Рут полностью утратила контроль над собой. Ее тело выгибалось дугой, подчиняясь собственному ритму, и наконец, когда наслаждение стало слишком острым, милосердная тьма накрыла ее.