были странными, будто подъем в лифте — плавно и почти незаметно.

Каувер без стеснения изучала и рассматривала меня. К концу поездки будет каждую веснушку знать. Я люблю внимание к себе, но не пристальное.

— Что у вас за традиция с отбором?

Раз мы вдвоем в замкнутом пространстве, самое время задавать вопросы. Избежать ответа, сидя напротив, куда сложнее.

Наверняка после приземления Каувер пойдет по своим делам, не тратя времени на просвещение. Даже в таком случае я добуду нужную информацию, но потребуется больше времени. Лучше сделать это раньше.

— Тринадцать девушек, благословленных Искрой, проходят испытания, чтобы на Искристом балу, в час смены года, стать единственной спутницей достопочтенного эльсинорца.

— Звучит так себе, — прокомментировала честно. — Искра — ваша богиня? Полагаться на волю выдуманного сверхсущества, чтобы потешить самолюбие какого-то мистера… Отборы женихов тоже проводите? Я бы поучаствовала.

Под конец моей болтовни Каувер, пусть и сдержанно, все же выразила изумление, а после нескольких минут осмысливания рассмеялась.

— С тобой скучно не будет. Не волнуйся, отбор для Хэнтсворта — лишь дань традициям. До бала никто не доходил.

— Разве суть не в том, чтобы найти одну, вроде как навсегда?

Карета пошла на снижение, хотя сам факт полета остался незамеченным. Намного приятнее самолета.

— Выиграть, если так выразиться, возможно в двух случаях: когда выберет жених, либо благословит Искра. Ее решению не прекословят.

— Ни того, ни другого не случалось, — подвела я итог. — Ну и оставьте мужика в гордом одиночестве. Кому он нужен, если ему никто не нужен?

Пружинистый скачок при столкновении с землей, и карета остановилась.

— Не вздумай сказать этого при участницах. — Каувер толкнула дверцу. — Слава об отборе для Хэнтсворта уже за грань просочилась. Последние разбегутся. Более находчивые используют участие как способ себя показать, но впечатлительных больше.

Она, кажется, хотела вздохнуть — от души, с сожалением. Сдержалась.

— На что не пойдешь ради разрешения на работу. — Я себя в эмоциональных вздохах ограничивать не стала.

Следующий и вовсе походил на предсмертный хрип. Тот самый, когда вокруг много-много желанных мужчин, а твое время вышло, и старуха с косой призывно машет костлявой рукой. Ты не хочешь уходить, потому что вот он — рай, среди этих загорелых, мускулистых, молодых… ан нет! Все. Пирушка продолжится, но уже без тебя.

Вот примерно такой вздох у меня вырвался. Нет, а как сдержаться? Я такие дворцы только в соцсетях видела да в кино, и те все равно уступят пальму первенства, потому что здесь… выше всяких похвал.

И почему в Эльсиноре нет земного интернета? Я бы пару фоток закинула и сразу взлетела в топ.

Два этажа здания — но какие! — растянулись в обе стороны на километр, не меньше. Изысканный сад размером с футбольное поле. Над содержанием явно трудятся десятки человек.

Колонны на всем протяжении первого этажа обмотаны гирляндами, или как их здесь называют, и переливаются нежными оттенками.

Никакой вычурности, признаков безвкусицы. Все идеально. В меру.

Прямая каменная дорожка ведет к ели, подобной той, что высится на площади, огибает ее и упирается в двери.

Тропа по краям подсвечена огнями у самой земли, кое-где стоят фигурки садовых гномов. Точь-в-точь как наши, земные. За исключением, пожалуй, поразительной реальности. В том смысле, что они будто живые и, как тот снеговик, могут внезапно зашевелиться.

Каблуки Каувер мерно цокали по камню. Она шла чуть впереди с горделивой осанкой, покачивая бедрами, источая уверенность на километр.

Надо с ней быть настороже. Она боец, сразу видно. Растопчет все и всех, мешающее ее целям. Размажет каблуком по дорожке и сделает вид, будто ты всего лишь таракан, а из-за ползучего гада никто совестью не мучается.

Двое лакеев на входе, одетые в красные камзолы с золотистыми вставками, кивнули Каувер и распахнули двустворчатые двери.

Залитая светом парадная поразила высотой потолка и… сдержанностью. Вычурность в виде золота во всем, куда его можно впихнуть, отсутствовала на первый взгляд. Роскошь не бросалась в глаза, она витала в воздухе. Кажется, ее можно вдохнуть.

Слегка зависла прямо на входе. Не ошибусь, предположив, что каждый оказавшийся здесь впервые, подвисал на одном месте с открытым ртом.

— Что это за место? — Догнала Каувер с вопросом.

— Резиденция конгрегации. — Она не остановилась, вела меня по нескончаемой анфиладе. — Здесь проходят собрания конгрегации и все значимые для Эльсинора события.

Она остановилась возле одной из дверей.

— В том числе Искристый бал и сопутствующие ему приемы. По традиции здесь начинается и завершается каждый Отбор.

Каувер потянула на себя резную ручку, открыла дверь. Множество девичьих лиц разной степени привлекательности повернулись к нам.

Отлично. Похоже, все в сборе. Можно начинать сомнительное мероприятие.

— Сейчас состоится первый этап, по результатам которого вы пройдете или не пройдете в Отбор, — Каувер без предисловий перешла к делу. — Ваше присутствие здесь не является гарантией участия в дальнейших этапах, прошу это учесть.

От разрешения на работу меня отделяет первый этап. Если результат зависит от меня, я выложусь на все двести.

В открытые двери вошел высокий мужчина. Твердый взгляд, ни намека на улыбку на суровом лице. Виски темных волос тронуты серебром седины, но до полного отбеливания далеко.

Строгий костюм подчеркнул хорошо сложенное и явно подтянутое тело.

Левая рука, наполовину согнутая, служила вешалкой для цепочек. На них свисали полупрозрачные желтые камни разной изломанной формы.

Полагаю, их было тринадцать.

— Добрый вечер, дамы. — Вежливый бархатистый голос окутал пространство. — Мое имя Жан Монтрер. Я конферансье Отбора. Моя задача — следить за соблюдением всех правил и условий, контролировать прохождение этапов, начать и завершить Отбор в срок. Конферансье в моем лице — гарант честного Отбора без влияния посторонних факторов.

Угу, вот и ведущий шоу "Холостяк" подъехал. Все про всех знает, розы подает и на свидания сопровождает. Только у этого прав побольше. И слово какое красивое — конферансье. Будто название французского десерта.

— Наденьте на шею. — Украшения по очереди раздавались девушкам.

Монтрер бросил взгляд на здоровенные настенные часы в форме звезды. Почти полночь. Без двух минут.

Бледно-желтый кулон, с мелкими прожилками и вкраплениями на пару тонов темнее. Со стороны камень на цепочке казался внушительным, но на шее практически не ощущался. Будто его и нет вовсе. Интересно, он драгоценный? Или обыкновенная дешевая стекляшка?..

Мало ли какие времена ждут, вдруг сгодится для продажи на черном рынке? Если таковой здесь имеется.

Конферансье сцепил пальцы перед собой.

— Те из вас, у кого засияет искра, будут бороться за сердце достопочтенного эльсинорца.

Органами отдают? У нас они дорого стоят, может, и здесь на что сгодятся?