Должно быть, снова разругалась со Стеллой.

Ив горько усмехнулась. Интересно, по-прежнему ли Стелла исповедуется Дэвиду? Делится с ним своими постыдными грязненькими тайнами? Двуличная Стелла, которая вечно норовит усидеть на двух стульях и перебежать из одного лагеря в другой!

— Ив, крошка! Хочешь выпить?

— Ну уж нет! Я просто вымотана. Этот Питер… что на него находит? Просто ненасытное животное! Никак не уймется! У меня даже ноги подкашиваются.

— Похоже, он от тебя тащится, беби!

Ив, ухмыльнувшись, сбросила туфли.

— На самом деле не от меня, дорогая, а от пленки, что я наговорила. Питер записывает все — словечки, звуки. Не поверишь, но даже кровать у него устроена так, что скрипит от малейшего движения!

— Поверю! Он вообще с тараканами, как и все шринки[2]! Жаль, что я не двустволка, как Стелла, иначе уговорила бы его дать мне несколько сеансов постельной терапии. — Марти небрежно махнула стаканом в сторону Ив. — Ложись-ка спать, детка, и не беспокойся обо мне. Когда на меня накатит, никто тут не поможет. Мы здорово сцепились со Стеллой, но рано или поздно все равно помиримся. Как, впрочем, и всегда.

Девушке показалось, что подруга сама не верит своим словам, но, в конце концов, это ее проблемы.

— Завтра нас вряд ли кто-то побеспокоит, и поэтому можно спать хоть до полудня. Спокойной ночи, Марти.

Проводив глазами Ив, Марти налила себе еще виски. Интересно, что там насчет этих магнитофонных пленок? А не попробовать ли выговориться в такую ночь, как эта?

Она залпом осушила стакан и поморщилась от неприятного вкуса. Как бы не превратиться в алкоголичку! У них в семье это не первый случай. Недаром, когда она еще жила дома, кто-то из родных предостерегал ее от последствий пьянства. Тогда Марти капли в рот не брала. Но Стелла… Стелла любого доведет до ручки!

О Господи, вот уж сучка, так сучка! Зато красивая, с такими умелыми руками и языком и мягким нежным голоском воспитанной дамы, который самое мерзкое ругательство способен превратить в любовную серенаду!

Марти испытывала какое-то извращенное удовольствие оттого, что они с Ив оказались в одной лодке. Ив потеряла Дэвида, а Марти — Стеллу. Разве не странно, что их судьбы в чем-то схожи? Марти и Ив живут в одной квартире, Дэвид и Стелла работают в одном офисе. Остается надеяться — это все, что им с Ив приходится делить, но когда дело касается Стеллы, ничего нельзя знать наверняка. На службе Стелла именовала босса «мистер Циммер», когда же привела на вечеринку, он превратился в Дэвида. И можно ли винить Дэвида, да и любого мужчину за то, что при виде Стеллы у них брюки трещат по швам? Стелла действительно прелестна и, не будь так мала ростом, из нее вышла бы потрясная модель. При этом она всегда выглядит такой ангельски-невинной, а стоит ей заплакать, как слезы льются рекой и у любого возникает желание прижать ее к себе и утешить.

Сегодня Стелла долго рыдала.

Едва она переступила порог, как Марти сразу же поняла — что-то случилось. Стелла нервничала, огрызалась и была явно не в своей тарелке. Когда Марти попыталась поцеловать ее, она почти сразу же отстранилась.

— Ладно, беби, выкладывай. Что-то тебя поедом ест, поэтому не тяни, давай, режь правду в глаза.

Отвернувшись от Стеллы, она принялась смешивать коктейли. К чему любовнице видеть, что она сама на взводе? И без того Стелла чересчур уверена в своей власти над Марти.

— Март, — нервно пробормотала девушка, кусая губы. Но тут же запнулась, и Марти почти физически ощутила, что Стелла собирается с духом. — Джордж пригласил меня на свидание, — выпалила она наконец. — Джордж Кокс, помнишь, я тебе о нем говорила. И я… я согласилась. Марти, мне необходимо попробовать, неужели не понимаешь? Откровенно говоря, мне самой хочется.

Марти словно со стороны услышала собственный голос, протянувшийся ненадежным мостиком через внезапно разверзшуюся между ними пропасть. Такой спокойный. Такой чертовски спокойный!

— Дорогая, не мне тебя останавливать. Что тут скажешь!

Она вернулась к столу и протянула Стелле высокий стакан.

— Ты ведь не моя рабыня, верно?

Стелла робко притронулась к ее руке, и Марти заставила себя оставаться невозмутимой.

— Марти, — умоляюще выпалила Стелла, — крошка, это всего-навсего свидание. И потом, он ужасно старый. Ничего ему не нужно, кроме моей компании. Хочет выпендриться перед приятелями. Показать, какая у него шикарная девушка. Хвастун, как все мужчины.

— А ты? На кой это сдалось тебе? Стремишься стать именно той, кто ублажит его мужское эго?

Стелла, мгновенно надувшись, принялась вертеть в руках стакан.

— Быть с кем-то милой и вежливой — вовсе не преступление! Что ни говори, а он друг мистера Бернстайна, и может пособить мне продвинуться. Не век же сидеть в секретаршах! Мы с тобой по-прежнему принадлежим друг другу, между нами все останется как было. О Марти, дорогая, пожалуйста, пойми! Я так слаба и безвольна, не то что ты! Приходится притворяться, чтобы люди не узнали, какова я на самом деле. Я и без того никогда не хожу на свидания, ни с кем не встречаюсь, даже сослуживцы это заметили. Мне уже намекали на то, что я веду себя неестественно! Иногда кажется, что за моей спиной шепчутся, обсуждают меня, ехидничают. А я этого не вынесу, Марти!

Марти сцепила зубы, стиснула кулаки, но все-таки умудрилась не повысить голоса.

— Ошибаешься, Стелла, прекрасно понимаю. Ты уже давно решила, как поступить, и сейчас взялась за дело. Но прежде хорошенько подумай вот о чем: я люблю тебя, крошка. Марти любит Стеллу. А как насчет Джорджа? Или ему просто не терпится показаться на людях со смазливой мордашкой? Но мне нужно больше, Стел. Господи, иногда мне так хочется быть мужчиной, приглашать тебя в театры и рестораны и гордо бросать в лицо всему миру, что ты моя. Впрочем, я тоже жалкая трусиха, Стел! И не собираюсь бороться за тебя. Знаешь что, беби? Валяй, кадри своего Джорджа, а я останусь дома и напьюсь до зеленых чертиков!

Стелла начала плакать, прислонясь головой к плечу Марти.

— Март, не мучай меня, потому что я люблю тебя, правда люблю! Просто ужасно боюсь, вот и все! Что ждет нас, Марти? Я не хочу доживать век дряхлой развалиной вместе с такой же каргой! Неужели не знаешь, как нас дразнят? Старые девы, ковырялки! И смеются, подшучивают, издеваются! Я… я сама это видела, Марти! Мы становимся такими уродинами — толстыми, бесформенными, грузными, как мужики. Да лучше уж покончить с собой!

— Прекрати, беби, прекрати! Ты молода и прекрасна и никогда не состаришься — деньги творят чудеса. Подтяжка, другая — и ты снова девочка! Так что утри слезки, иди куда хочешь со своим Джорджем, устраивай спектакль, чтобы натянуть нос этому проклятому обществу. Но только возвращайся, солнышко, всегда возвращайся ко мне!