ты его, мил друг, с колокольни-то спустил, ась?

– Так ведь дело как было, – взмахнул руками Иван Царевич. – Гад этот…

– Но-но! – Федька осторожно погрозил царевичу пальцем. – Ты того, не очень.

Иван Царевич смерил звонаря пудовым взглядом, и Федька мгновенно притих.

– Этот… Федька, – продолжал Иван Царевич, – забрался по-тихому на колокольню да как зачнет трезвонить. Я с перепугу-то его и того…

– Получается, ты, душегуб, схватил человека, вытряс из него душу и сбросил вниз, – царь-батюшка ткнул пальцем в пол, – и все энто лишь потому, что Федька свою работу ладно справлял?

– Да какой, к лешему, ладно, коли такой трезвон поднялся, аж белки с деревьев попадали – ни ритму, ни слогу.

– Так я ведь… того… – растерялся Федька. – Ведь он…

– Ну, положим, трезвон был, – согласился царь Антип. – Сам слышал, решил было, страшное чего приключилось. А вот вилами… Вилами-то зачем ткнул?

– Да не тыкал я его вилами! То Аким был, а не я. Он сено грузил, а этот ему на голову свалился.

– Эй, позвать ко мне Акима! – царь Антип дотянулся до посоха да как хватит им об пол.

– Никак не можно, царь-батюшка, – вновь подлез под руку Андрон.

– С чего это? – подивился царь.

– А с того, отец родной, что Аким умом тронулся: сидит у себя в хате, мычит, про нечистую силу какую-то толкует, на двор нос высунуть боится.

– О-хо-хо, – расстроился царь-батюшка. – Видишь, чего натворил? Одному морду изуродовал, задницу проткнул, а второго ума лишил. Кто ж мне теперь сено-то возить будет?

– Да не я то! – воскликнул Иван Царевич.

– Молчи уж, непутевый. Одно слово: дурак. Иван-дурак. Звучит, а? – повернулся царь Антип к Андрону.

– Еще как, батюшка, – обрадовался слуга, потирая ладошки – вот уж опала сейчас царевичу выйдет. – Еще как!

– А раз дурак, то какой же с него спрос? – прищурился царь Антип.

– Как энто? – полупал глазками Андрон. Дело-то оборачивалось совсем другой стороной.

– Сам посуди: чего с дурака-то возьмешь?

– Так энто… – Андрон в замешательстве обвел взглядом присутствующих.

– Истинно так, царь-батюшка, – важно произнес боярин Семен.

Андрон с Федькой переглянулись. Андрон только плечами пожал, мол, кто ж знал, чем дело-то обернется, а Федька сплюнул на пол, лаптем растер да и в двери. Андрон тоже пятиться начал, хватаясь то за один бок, то за другой.

– Ох, пойду я, батюшка мой, прилягу чуток. Занеможилось чегой-то мне.

– Э, не-ет! – схватил его за плечо могучей рукой Иван Царевич, быстро смекнувший, что тут к чему. – Постой-ка брат, дело у меня до тебя.

– Так хворый я, – пискнул Андрон, чуть присев. – Инвалид страхолюд… то есть многодетный.

– А я слова целебные знаю. Как скажу, враз твоя хвороба отвалится.

– Может не надо, а? – захныкал Андрон, едва сдерживая дрожь в коленках.

– Ну как же! Надо, мил человек, ох, как надо. Но ты наперед скажи, почто напраслину на меня возводил? За сколько с Федькой снюхались?

– Не нюхались мы с ним, что ты, царевич, бог с тобой! – замахал лапками Андрон. – На кой мне энту образину нюхать-то?

– Ой, не лги! Царю лжешь, – покачал головой Иван Царевич, грозно сводя брови, и кивнул на царя-батюшку.

– Да разве я когда!.. – выпучил глаза Андрон. – Да ни в жизнь! Царь-батюшка, скажи ему.

– Ой ли? – откликнулся царь Антип.

– Истинная правда! Да чтоб мне провалиться на этом самом месте! – рванул на себе рубаху Андрон и в чувствах сунул ногой в пол. – А!

Гнилая доска под ним треснула, и Андрон по пояс ушел в подпол, застряв в дыре, будто разбухшая пробка в бутылке.

– Ага-а! – обрадованно вскочил с трона царь Антип. – Есть она, правда-то, на свете!

– Врут. Все врут, батюшка мой, – пропыхтел Андрон, насилу пытаясь высвободиться из дыры.

– И доска врет?

– Врет, подлая, врет, окаянная! Уф-ф…

– А ты, Андрошка, значится, правду глаголешь? – царь-батюшка подобрался к Андрону поближе и обошел его кругом. – Эк тебя втиснуло-то. Ай-яй-яй!

– Одну правду говорю, ей-ей! Да шоб меня чем прихлопнуло!

Наверху что-то зашевелилось, зашуршало.

Бояре пригнули головы, вцепившись в дорогие шапки.

Царь Антип из любопытства задрал голову и почесал концом посоха затылок.

Иван Царевич и вовсе лишь плечами пожал.

Но больше ничего не произошло.

Андрон, затаивший дыхание, приоткрыл сначала один глаз, а затем и второй и тихонько выдохнул.

– Ты энто чего? – взбеленился царь Антип. – Ты мне хоромы мои порушить решил? Потолком меня прихлопнуть? А ну, сказывай, где да чего натворил, покамест я тебе этим посохом…

– Ничего, царь-батюшка, – забился в дыре Андрон, осеняя себя крестным знамением. – Вот те крест!

Висевший над ним на потолочной балке тяжелый деревянный крест с треском сорвался и угодил Андрону прямо в лоб. Тот так и застыл со сложенными щепотью пальцами, боясь шевельнуться.

Бояре побледнели, бороды их встали колом, а глаза округлились: диво дивное, чудо чудное!

– Хе-хе! – поправил корону на голове царь Антип. – Значится, крест, говоришь? Любопытно!

На лбу Андрона медленно вздувалась фиолетовая шишка.

Деревянный Христос, распятый на кресте, грустно взирал на Андрона, словно хотел сказать: «Эх ты, нехороший ты человек!» – так можно было бы перевести его взгляд на культурный язык. По крайней мере, так истолковал его Андрон. Ведь даже у Христа может закончиться терпение.

Андрон тронул огромную шишку пальцем, боязливо косясь на Христа, и отвернулся, наморщил лицо, словно отведал кислятины. Попыток выбраться из дыры он уже не предпринимал, потому как ясно осознал: без посторонней помощи выбраться отсюда ему не удастся.

Но если осуждающий взгляд деревянного Христа, казалось, пронизывал Андрона насквозь, грозя страшными муками в Аду, однако за Андроном сейчас наблюдали еще по меньшей мере две пары глаз, и именно они представлялись ему самой страшной угрозой. То были взгляды Ивана Царевича и батюшки его, царя Антипа.

– Чего молчишь-то, Андрошка? Али язык проглотил? – вернул Андрона на грешную землю голос царя-батюшки.

– Ась? – вздрогнул Андрон, поведя носом.

– Двась! Я тебя человечьим языком спрашиваю, лукавая твоя свиная морда: врал мне?

– О чем?

– Да откель я знаю, о чем? – развел руками царь-батюшка. – Про медицину свою мудреную, про мягкое да жесткое, про боли с ломотой, про диенты адские. Врал али как? – грозно пристукнул посохом царь Антип. – Сознавайся сей же час!

– Ну-у, если только капельку, во-от столько, – показал Андрон кончик пухлого пальчика.

– Ага, врал, значится! – обрадовался царь-батюшка. – А про справки, будто ты инвалид у нас?

– Инвалид я, натуральный! – ткнул себя кулаком в грудь Андрон. – Как есть! – и втянул голову в плечи по самые уши, потому как под потолком что-то вновь скрипнуло – скрежетнуло, и на голову Андрону посыпался всякий пыльный сор. – А-а, батюшка мой! – забился