И тогда комета повернула обратно.

Из последних сил, избегая притяжения, она летела туда, где она родилась, не взирая на появившуюся тяжесть.

И тогда комета вернулась к человеку.

Едва переливаясь тусклым светом, она прыгнула ему на грудь, и тот обнял ее своими руками, бережно прикрыв свет холодными ладонями.

На несколько секунд воцарилась кромешная тьма. А потом пальцы человека осветились изнутри, и на ладонях у него появилась снова переливающаяся комета, такая же, какой она и была прежде. И, вместе с тем, совсем другая.

Но комета больше не носилась вокруг человека. Она спокойно лежала в его руках, и тогда взгляд человека стал озабоченным.

Комета не видела смысла больше летать, ведь в конце она все равно потеряет свой свет.

И тогда человек сказал: "Да, ты снова сгоришь. Но вспомни космос, который увидела. Вспомни чувство полета и ощущение сияния. Думаешь, все это было зря? Думаешь, все это зря? Думаешь, все это будет зря?"

И тогда комета замигала и засветилась, вторя словам человека, и улетела в темноту космоса ещё быстрее, чем прежде.

Она бороздила неведомые ей ранее пространства, каждый раз новые. Каждый раз она рассыпала свои искры на новые планеты и пролетала около новых звёзд. Каждый раз она светилась все сильнее и сильнее.

И каждый раз, когда комета тускнела, когда дальнейший путь ложился грузом на ее полет, она возвращалась к человеку. И каждый раз она улетала от него, сияя все ярче и ярче.

Пока однажды человек сам не стал кометой, а комета человеком. И темнота космоса схлопнулась вокруг новой сущности. И в темноте космоса появился новый свет, самый яркий и сильный из всех прежних.

И свет создал планеты, создал звёзды.

И создал человека, который создал комету.

За пределами существа

Нота дребезжит и застывает в воздухе, разлетается между атомами кислорода, азота и углекислого газа, прыгает от стены к стене, словно пронизывая все вокруг. Как рентген, доставая до самого сердца.

Нота такое крошечное существо. Всего лишь символ на белом листе, скачущий между полосками нотного стана.

Иногда она прерывается, и тогда что-то внутри будто замирает, ожидая продолжения.

А когда нота застывает совсем, какая-то часть существа уплывает вместе с ней туда, где ей в обычном мире нет места.

Поэтому нота старается звучать как можно дольше. И, если хорошенько прислушаться, понимаешь, что она звучит всегда.

Что даже тишина — это музыка.

Формулы на белом листе. Печатные или написанные от руки, они словно оживают под влиянием воображения. Меняются и перестраиваются, отделяясь от листа бумаги.

Рядом с ними появляются замысловатые геометрические фигуры. Они скручиваются и раскручиваются в пространстве вокруг, танцуют только им известный танец.

Танец, не похожий ни на что другое.

Они строги и правильны. Они многое объясняют. Они — то, что нас окружает. Они — то, что мы не видим, но то, что всегда есть.

Они между и за пределами. Черные отпечатки букв и цифр на бумаге. Если проведешь по ним рукой, иногда кажется, что сможешь их потрогать.

Они — как маленький ключик, который очень хочется забрать себе и не отдавать никогда.

Но они созданы для того, чтобы отдавать.

Краски смешиваются на белом листе, пропитывая бумагу и складываясь в узоры.

Плавно переходят от одних оттенков к другим. Тут они холодные, будто метель запорошила дорогу. Но вот уже теплеет, зима была недолгой. Холода отступают и появляется весна.

Тут цвета мягкие и уютные. В них хочется завернуться, как в пушистый плед, и заснуть.

А здесь они уже яростные. Так и пылают силой и мощью. Зовут бежать вперёд, рваться к вершинам. И тут же превращаются в спокойную текучую реку.

Линии, разделяющие это буйство красок, похожи на язык азбуки Морзе. Точка, тире, точка, точка, тире. Они прерываются и исчезают, а затем появляются вновь, создавая великолепный узор.

Если проснуться, можно увидеть его вокруг.

Слова бегут по листу бумаги, собираясь в рифмы, создавая музыку, которую не услышать.

Они могут быть строгими, ровными. Могут кричать со страниц книг разными голосами, а могут тихо петь с обрывков листов.

Они текут между строк, за страницу, пытаясь обогнать само время. Создают новых людей, новые пейзажи, новые мысли.

Мы говорим посредством их. Мы слышим их. Они часть нас, и, может быть, мы тоже часть них.

Они стали такой обыденностью, что мы уже не придаем им такого большого значения.

Но ведь они могут ранить, могут ударить и могут согреть.

Ведьма и мальчик

В ту ночь всё заволокло туманом. Настолько густым, что даже горящие огоньки скалящихся тыкв нельзя было разглядеть, если отойдёшь от них дальше, чем на пару шагов.

Поговаривают, что в ту ночь жители деревни видели танцующие в поле тени и слышали шорох жухлой листвы.

И только дети, не боявшиеся жутких историй в силу своего возраста ну или просто в силу любопытства, выходили выпрашивать конфеты у соседей и жителей совсем дальних уголков деревеньки.

Листья в ту пору переливались всеми оттенками желтого, бурого и красного цветов. А осень уже давно вступила в свои права.

В тот день мальчик стучал со своими друзьями в двери знакомых, которые щедро одаривали детей сладостями.

В тот день они дошли до дома на самой окраине деревни, туда, где только-только начинался лес.

И вот, пока его друзья, толкаясь и веселясь, задували огоньки в тыквах около забора, мальчику послышалось, что кто-то его зовет.

Тихий приятный голос доносился откуда-то из ближайших деревьев, и, охваченный любопытством, ребёнок пошёл на зов.

Если вы ещё помните начало этой истории, то непременно догадаетесь, что мальчик потерялся, ибо вокруг был один туман,